Он спросил мужчину, которого встретил на дороге, как попасть в деревню Сильвио-де-лос-Муэртос. Мужчина перекрестился.
— Что тебе там надо, мальчик?
— Я должен попасть туда, хочу я этого или нет, — ответил Ветле, начавший уже довольно неплохо говорить по-испански.
— Это место не для детей. Там свирепствуют души умерших.
Неужели он не мог сообщить что-нибудь более приятное? Как будто страха, который испытывает Ветле, еще недостаточно?
— Это неважно, — сказал он, проглотив комок, образовавшийся в горле. — Я ищу не деревню, а замок, которому она принадлежит.
Глаза мужчины забегали:
— Туда ты не попадешь.
— Это я уже слышал. Но позвольте лишь узнать, где он находится?
— Опасное путешествие для маленького мальчика! Поход, в который бы и взрослый не отправился. Но, если тебе нужно, то иди дальше на юг по той дороге, внизу на равнине. Через некоторое время дойдешь до ответвления от нее, которое ведет в болота. Та дорога запущена, мало кто сейчас ездит по ней.
— Она ведет в Сильвио-де-лос-Муэртос?
— Да, сеньор. И далее в замок смерти. Но злые стражи стоят на этом пути. Ты не сможешь добраться до забытой крепости.
— Во всяком случае, я должен попытаться. В крепости живут люди?
— Один сумасброд, да его подручные! Вот и все. Ветле тихо вздохнул и поблагодарил за помощь. Мужчина снова перекрестился и вошел в дом.
Кое-чему он, несмотря на все несчастья, был рад. Рана почти зажила. Цыганка в таборе осмотрела ее. Она нахмурила брови и с некоторым сомнением в голосе спросила, как он ее получил.
«Зверь напал на меня в темноте», — ответил он.
«Зверь? — произнесла она, пристально взглянув на него. — Хотела бы я взглянуть на этого зверя! Или, честно говоря: не хотела бы я встретиться с ним».
Она тихо произнесла над рукой какое-то заклинание и изобразила некий знак, который Ветле воспринял с легким испугом.
После того, как Ветле прошел небольшой отрезок пути, покинув последнюю деревню, ему так захотелось, чтобы кто-нибудь был рядом с ним. О, как он сильно желал этого! Дорога вела его вниз на равнину и приятного в этом ничего не было.
Начался лес. Умирающий, съедаемый болотом.
Ветле, чтобы выиграть время, шел и в самую жару, которая была невыносимой. Ему нужно было добраться к цели до захода солнца, не хотелось терять еще один день.
Кроме того, он полагал, что в замок ему следовало бы попытаться попасть ночью.
У Ветле при этой мысли дрогнули плечи, и он от страха даже вздохнул со стоном.
Так жарко! Изнуряющая жара! Солнце, словно раскаленная жаровня в небе, казалось, надвигается на него, как бурлящая масса пылающей серы. Раскаленный воздух дрожит, в глазах рябит от птиц, когда он поднимает на них взгляд, а сердце бьется тяжело и напряженно. Да и окружающий ландшафт не вдохновляет. Даже дорога, по которой он идет, похоже, качается в глазах.
По обе стороны ее расположились огромные, покрытые тиной, лужи с загустевшей водой, в которой то тут, то там покачиваются больные клочки травы. Стволы деревьев покрыты зеленым склизким мхом и лишайником, а голые ветви, обросшие растениями-паразитами, свисающими вниз подобно бороде, тянутся к слонам холмов.
Дальше в глубине лес выглядел мрачным, редким, больным и неуютным, и не видно было ни одной кочки, на которую можно бы было твердо поставить ногу.
Если бы сейчас Ветле захотел отдохнуть, то кроме полупромокшей дороги он не нашел бы для этого ни единого местечка.
Внезапно сердце его сильно забилось.
Между деревьями показалась едва заметная, уходящая в сторону дорога.
Он отметил, что ею совсем недавно пользовались. Кто-то проехал на экипаже.
Выбора у Ветле не было: он должен был идти по этой дороге, которая, извиваясь, ползла дальше — в никуда.
Пока Ветле добился только ощущения томительного приближения к цели.
Ветле многого боялся: что дорога приведет его в тупик, что земля провалится под ним, что чудовище снова появится перед ним, или кто-то другой нападет на него, что он не найдет замка и даже того, что найдет его.
Ветле сейчас был не похож на прежнего бесстрашного подростка, теперь он испытывал страх .
Деревня предстала его глазам совсем внезапно. Он мгновенно оказался перед сильно покосившейся избой. За крышей обозначился другой дом с террасой, утонувшей передней частью в воде.
