– Что за дела, Джейсон? Я говорю не как редактор с репортером. Ты же знаешь, я бы не поступил так с тобой. – Еще одна ложь. Чего-чего, а этого в ближайшие дни будет немало. – Я говорю как член журналистского сообщества, как человек, который видел фотографии твоей семьи и знает, как ты их любишь. У тебя всё в порядке?
– Справляюсь.
– Что-нибудь добавишь? Должен сказать, полиция напустила туману.
– Мы рассчитываем получить информацию от горожан, – заученно ответил Джейсон.
– А дочка? Кларисса, да? Как она держится? Может, требуется помощь?
– Спасибо за предложение. Мы справляемся.
– Джейсон, Джейсон…
– Грег, я не смогу выйти сегодня.
– Да конечно, конечно! Черт возьми, мы же понимаем. Возьми недельку отпуска. Ты только скажи, что надо, старик, мы всегда с тобой. Только не забудь про нас, хорошо, старик? Собери материальчик на первую страницу – сокровенная история из уст мужа, ладно?
– Спасибо за понимание.
– Можешь рассчитывать на нас, Джейсон. Только скажи. Мы верим в тебя, старина. Черт, сама мысль о том, что ты можешь сделать что-то плохое Сандре…
– Спасибо за понимание, – повторил Джейсон и дал отбой.
– Это кто? – подала голос Ри.
– Папин бывший босс, – ответил он со всей серьезностью.
Управление полиции Бостона располагалось посередине жилых кварталов Роксбери в уродливом, словно свалившемся с неба здании из стекла и гранита. Помещая его здесь, власти надеялись, что впечатляющее присутствие полиции положит начало процессу джентрификации в этом районе города. Пока же гораздо лучше у него получалось внушать работникам и посетителям страх за их собственную жизнь.
Джейсон с беспокойством оглядел парковку. Он всерьез полагал, что, вернувшись, найдет «Вольво» нетронутым. На самом деле больше всего он опасался за кота. Последние тридцать шесть часов определенно стоили Мистеру Смиту по меньшей мере одной из его девяти жизней. И кто знает, сколько их у него еще осталось?
– Не надо нам было сюда приезжать, – сказала Ри, выбираясь из машины вместе с игрушкой.
Автомобильная стоянка представляла собой площадки из битого асфальта, разделенные бетонными барьерчиками. Интерьер, оформленный в стиле Бейрута.
Подумав, Джейсон взял из машины свой блокнот и красный маркер Ри. Вырвав из блокнота две страницы, он написал на них большими печатными буквами: ПОД КАРАНТИНОМ. БЕШЕНЫЙ КОТ. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. НЕ ПРИКАСАТЬСЯ. Один листок он поместил на ветровое стекло, другой – на заднее. Мистер Смит лениво открыл один желтый глаз, зевнул и снова уснул.
– Будь хорошим бешеным котом, – шепнул Джейсон и, решительно взяв Ри за руку, направился к пешеходному переходу.
Подходя к громадному стеклянному зданию, он невольно замедлил шаг, посмотрел на дочку и подумал, что последние пять лет прошли как слишком быстро, так и слишком медленно. Вернуть бы их сейчас, собрать все вместе, каждый день, каждый миг, и прижать к себе, защитить от торнадо. Смерч приближался, и он не мог свернуть с его пути.
Джейсон помнил, как дочь в первый раз схватила его за руку. Ей был тогда один час, но ее невозможно крохотные пальчики решительно обхватили его указательный, показавшийся вдруг невероятно, абсурдно большим. Он помнил те же самые пальчики годом позже, когда Ри схватилась за формочку кекса, прежде чем Сэнди успела предупредить, что это горячо. И еще он помнил, как однажды, думая, что она спит, вышел в онлайн и, прочитав несколько слишком печальных историй о детях, расплакался за кухонным столом. Внезапно Ри оказалась рядом и принялась вытирать его слезы, приговаривая: «Не печалься, папочка. Не печалься».
Вид собственных слез на маленьких детских пальчиках так его растрогал, что он расплакался еще сильнее.
Джейсон хотел поговорить. Сказать, как сильно ее любит. Сказать, чтобы она верила ему, что он не даст ее в обиду. Что со всем разберется. Как-нибудь все исправит.
Он хотел поблагодарить ее за четыре прекрасных года, за то, что она была лучшей девочкой на свете. Солнцем на его лице, светом его улыбки и любовью всей его жизни.
Они подошли к стеклянным дверям, и ее пальчики дрогнули в его руке.
Джейсон посмотрел на дочь.
