Когда она впервые допрашивала ребенка, двенадцатилетнюю девочку, та спросила, не хотят ли они посмотреть ее меню, а потом достала из заднего кармашка сложенный в малюсенький квадратик обрывок бумаги. Отчим составил для нее своеобразный прейскурант сексуальных услуг: подрочить – двадцать пять центов, отсосать – пятьдесят, трахнуться – один доллар. Когда-то девочка взяла из его бумажника двадцать долларов, и он заставил ее «возвращать заем» таким вот образом. Вот только в последний раз отчим, получив услугу, отказался платить, и двенадцатилетняя девочка разозлилась до такой степени, что пришла в полицию. Да, эта комната слышала немало печальных историй…
Шаги прозвучали уже за дверью. Ди-Ди услышала голос Марианны.
– Кларисса, ты бывала когда-нибудь в волшебной комнате?
Ответа не прозвучало, и Ди-Ди решила, что девочка, скорее всего, просто покачала головой.
– Тогда сейчас я отведу тебя в особенную комнату. Там есть красивый коврик, два стула, может быть, какие-то игрушки. Но особенная эта комната потому, что в ней особенные правила. Я все тебе о ней расскажу, но сначала давай скажем «пока-пока» твоему папе. Он подождет тебя здесь и, если понадобится, будет рядом, но волшебная комната только для нас двоих, для тебя и меня.
И снова никакого ответа.
– Послушай, а этого паренька как зовут?.. Ох, извини, это же девочка. Крошка Банни, да? И как я сразу не догадалась по розовому платью… А что, Крошка Банни, тебе ведь нравятся большие розовые цветы? По-моему, должны нравиться… Ох, что-то я разболталась. Пойдем, сама и увидишь. Я все тебе покажу и расскажу немного про магию.
Дверь открылась, и в комнату вошел Джейсон Джонс. Двигался отец Клариссы как-то скованно, словно на автопилоте. На лицо его вернулось замкнутое выражение, столкнувшись с которым впервые, Ди-Ди долго не могла решить, скрывается за ним полный психопат или настоящий стоик. Закрыв за собой тяжелую дверь, он чуть настороженно посмотрел сначала на Ди-Ди, потом на Миллера. Сержант пододвинула в его направлении распечатанный бланк и черную чернильную ручку.
– Вам надо подписать. Здесь сказано, что вы даете согласие на допрос вашей дочери уполномоченным судебным психологом, действующим от имени Управления полиции Бостона.
Джейсон посмотрел на нее удивленно, словно спрашивая, неужели это еще имеет какое-то значение? Тем не менее он без лишних слов поставил свою подпись, вернул Ди-Ди бумагу и сел на самый дальний от наблюдательного окна стул, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. Между тем Марианна и Ри вошли в комнату для допросов. Девочка отчаянно вцепилась в потрепанного бурого зайца с длинными болтающимися ушами.
Марианна закрыла дверь, прошла на середину комнаты, но вместо того, чтобы опуститься на один из красных складных стульчиков, села, скрестив ноги, на розовый коврик и провела по нему ладонью, словно приглашая Ри сделать то же самое.
Ди-Ди взяла стоявший на столе беспроводной микрофон.
– Разрешение подписано. Можете начинать.
Марианна едва заметно кивнула и на мгновение коснулась пальцами уха, в котором был спрятан приемник.
– Что ты о нем думаешь? – спросила она, обращаясь к Клариссе и указывая на розовый коврик. – Красивый цветок, правда? Он похож на подсолнух, вот только розовых подсолнухов, по-моему, не бывает.
– Это ромашка, – пискнула Ри. – Они растут у моей мамы.
– Ромашка? Ну конечно! А ты разбираешься в цветах.
Девочка все еще стояла, сжимая своего потрепанного зайчика и теребя пальцами его длинное ухо. Этот безотчетно повторяющийся жест отзывался у Ди-Ди приливом жалости. В детстве она и сама делала точно так же. У нее тоже была мягкая игрушка. И ее длинные уши свисали с лысой головы.
– Я уже говорила тебе, что меня зовут Марианна. Марианна Джексон, – бодро продолжала психолог. – Моя работа – разговаривать с детьми. Этим я и занимаюсь. Разговариваю с маленькими мальчиками и девочками. А это, чтобы ты знала, не так просто, как кажется.
На лбу у Ри появилась тоненькая морщинка.
– Почему? – впервые за все время спросила она.
– Во-первых, потому, что для разговоров с маленькими мальчиками и девочками есть особые правила. Ты знала об этом?
