На Западе увлечение позитивизмом закончилось уже век назад. В России оно, похоже, еще в полном разгаре. Движение под позитивистским лозунгом «Наука сама себе философия» одерживает заметные победы и в Академии Наук, и в системе образования — с ее попытками точных замеров знаний по всем предметам. Не вдаваясь далее в этот вопрос, отметим, что не только социология, но и политология, а также культурология в современной России пытается всемерно освободиться от влияния традиционной философии и создать свою собственную, самобытную и самодельную философию для использования в случае крайней нужды. Постмодернизм — это и есть проявление принципа «Наука сама себе философия» в сфере гуманитарных наук.
Должен ли конфликтолог опираться на политологию и на культурологию, а также на религиоведение? Безусловно, должен. Но может ли он быть только лишь политологом? Только лишь культурологом? Только лишь религиоведом? То есть — узким специалистом? Специализация свойственна наукам, в особенности — естественным. Но выиграет ли конфликтолог, если будет создавать современную версию «социальной физики» с четко выраженной специализацией?
Нет, не выиграет, потому что конфликты в обществе никогда не вызываются только одним фактором — например, только лишь различием культур и обычаев, только лишь различием религий, только лишь различием уровня жизни. Всякому известно, что столкновения между адептами различных течений в мусульманстве или в христианстве были значительно более жестокими, чем противостояние христиан и мусульман. Одного лишь различия религий мало, чтобы спровоцировать конфликт. Точно так же и одно только различие культур вовсе не ведет фатально к конфликту. Наоборот, различие культур вполне может восприниматься как позитивный фактор, приятно разнообразящий жизнь: представители одних культур сегодня с удовольствием приобщаются к кухне, моде, музыкальной и танцевальной культуре других культур, а туризм предоставляет возможность «примерить на себя» даже некоторые бытовые традиции. И даже различие доходов и связанное с ним различие образа жизни само по себе не есть еще фатальная причина конфликта: есть люди, которые легко могут выставить свое отставание в доходах от других в самом выгодном моральном свете; есть люди, которые предпримут реальные меры для профессионального роста и ликвидации разрыва в доходах и т. п.
Настоящий, серьезный конфликт, требующий вмешательства конфликтологов, начинается только тогда, когда сталкиваются комплексные образования — менталитеты и образы жизни социальных групп и отдельных людей. Я вполне могу пережить разницу в обычаях или разницу в религии с соседом, если мы работаем на одном предприятии и за одинаковую работу получаем одинаковые деньги. Но если разница национальных культур соединяется с разницей в уровне жизни, в доходах и способах их получения, основа для конфликта возникает неизбежно. Для того, чтобы он вспыхнул и продолжал разгораться, нужен человек, который укажет на такую корелляцию как на закономерную и неустранимую данность, объясняемую различием в менталитетах, то есть в образе мышления и чувствования.
Менталитет и самосознание группы — как малой, так и целого народа — формируется священнослужителями и философами. Именно они обладают наивысшей способностью, как гасить конфликты, так и разжигать их. Это объясняется тем, что священнослужители и философы предлагают людям целостное мировоззрение. А конфликт — это всегда, в конечном счете, столкновение целостных мировоззрений.
Вступление в конфликт всегда чревато неприятностями. Иногда оно связано с угрозой для здоровья и жизни, иногда — с экономическими потерями, иногда — с утратой приятного круга общения. Поэтому человек редко бросается в конфликт, очертя голову, находясь в здравом уме. В сущности, вступление в конфликт всегда связано с изменением всего образа жизни, и далеко не всегда — в лучшую сторону. Следовательно, вступление в конфликт всегда сопровождается решимостью человека расстаться с одним образом жизни и, вероятнее всего, избрать другой, более достойный.
