Столица на костях. Величие и проклятие Петербурга - страница 36

Проблема в том, что нет ничего более безответственного и более «текучего», легче изменяющего содержание и направленность, чем миф. Мифы, нужные самому Петру как подтверждение верности его курса, рожденные в среде тех, кто продолжал его «курс» (или, чаще всего, «продолжал»), легко могут быть заменены или, что особенно легко, дополнены другими мифами.

Петербург изначально, с момента основания, связан с мифами и неотделим от мифов разного рода и направленности. Во многом само его основание есть следствие мифотворчества.

Стоит ли удивляться, что население города продолжило эту традицию?

Основные мифы про Петербург, восемь основных мифов появились потому, что строить Петербург и жить в Петербурге не хотел никто. Поэтому мифы оказались нужны всему народу.

Гораздо более интересно, что весь набор мифов не исчез, не канул в лету вместе с эпохой Петра. В конце XVIII века на месте скопления халуп и мазанок вместо города-подобия Москвы возник совершенно новый и действительно необыкновенный город. И вот ведь чудо! Мифы изначального Петербурга оказались очень «в жилу» этому новому городу. Мифы не только не прекратили своего существования, но расцветились множеством новых подробностей, попали в литературу и в искусство, в существе этих мифов совершенно перестали сомневаться. Мифы стали в глазах общества непререкаемой истиной.

Почему?!

Ответ очевиден — да потому, что в этих мифах была потребность — и у властей Российской империи, и у ее образованного слоя (в первую очередь, у петербуржцев). Зачем петербуржцам нужно жить в городе, названном именем Петра I, что привлекательного для них жить в городе, который построен на костях, пронизан стонами своих созидателей и которому неизбежно быть «пусту»? Что за удовольствие жить в городе, где даже и детские железы не иначе как припухли, и в котором жить неудобно и неприятно?

Чтобы понять это, необходимо посмотреть, какова была идеология и правительства Российской империи, и населения Петербурга. И какие основания были у людей считать свой город местом экстремальным, пограничным, не очень пригодным для жизни.

В мире много сил великих:

Горы, море и приливы.

Но сильнее человека

Нет на свете никого.

Софокл

Есть города, которые растут сами по себе, естественным образом. В планировке таких городов тоже заложены свои идеи — хотя бы идеи, важные для их строителей. Рим возник как поселение беглецов из общин и племен Лациума. Никто не планировал сделать его городом-центром даже Лациума, а уж тем паче — всей Италии. Власть над всем Средиземноморьем, всей Европой от Гибралтара до Рейна и в предутреннем кошмаре не могла привидеться разбойничьей шайке Ромула, засевшей в зарослях Капитолийского холма, на большой дороге из Региума в Альба-Лонгу. Так что место для города Рима выбирали вовсе не как место для столицы империи. Такая идея вовсе не зашифрована в месте расположения этого города.

Но и в Риме, стоило ему окрепнуть, поставили столб с названием «Милий». Все дороги римского государства начинались у Милия; через каждую милю каждой дороги ставился столб, и на столбе — цифра, обозначавшая расстояние до Милия. Как бы ни росла Римская империя, у нее был единый зримый центр. Такой зримый, такой материальный, что на этот центр можно было положить руку при желании.

Конечно же, это не единственная идея, воплощенная в камне при строительстве Рима. Говорить об этих идеях можно долго, разговор получится не лишенным пользы и интереса, но книга эта не о Риме, она о Петербурге. Рим для нас — только пример города, который рос естественно, постепенно, вырастая от городка крохотного полународца-полуразбойничьей шайки до столицы величайшей империи Мира.

Конечно же, свои идеи заложены и в планировке, в архитектуре каждого русского города. Хотя бы и Москвы с ее «собирающей» Россию своей концентрически-радиальной планировкой. С трактами, переходящими в улицы; с улицами, каждая из которых кончается храмом, а ведет к средоточию власти…