Естественно, такие люди вызывают определенную зависть. Нам тоже хотелось бы легкой жизни – или мы так думаем. Но разве легкая жизнь действительно достойна такого восхищения?
Повезти может любому. Чтобы не обращать ни на что внимания, умений не надо, и никто не сочтет это величием.
Другое дело человек, который преодолевает трудности, двигается дальше, когда остальные сдались, кто честно и упорно стремится к цели. Им можно восхищаться, поскольку его успех – результат стойкости и терпения, а не полученных при рождении или из-за причудливо сложившихся обстоятельств. А если речь о человеке, который на пути к успеху не просто одолел внешние факторы, а справился с собой и собственными эмоциями? Это впечатляет гораздо сильнее. А если человек изначально получил плохие карты, понял это, но все равно пришел к триумфу? Вот это величие!
17 СЕНТЯБРЯ
Что делать с ненавистниками?
Кто-то станет презирать меня? Его забота. А моя забота, как бы не случилось, что я сделал или сказал что-нибудь достойное презрения. Кто-то возненавидит? Его забота. А я, благожелательный и преданный всякому, готов и ему показать, в чем его недосмотр, – без хулы, без намека на то, что вот-де терплю, а искренно и просто[389].
Марк Аврелий. Размышления. 11.13
Когда человек имеет сложившееся мнение о чем-то, он обычно говорит об этом больше, чем о чем-либо другом. Это особенно верно, когда дело касается обиды или ненависти к другим людям. (Печальная ирония в том, что часто такие предубежденные люди имеют тайное влечение к тем, кого ненавидят.)
Стоик, когда сталкивается с ненавистью или дурным мнением других людей, спрашивает: это мнение в моей власти? Если есть шанс повлиять, поменять его – он пользуется возможностью. Если нет – он примет людей такими, какие они есть, и никогда не станет ненавидеть ненавистника. У нас и так хватает забот. Нет времени размышлять о том, что думают другие люди, даже если это касается нас.
18 СЕНТЯБРЯ
Борьба с болью
При всякой боли пусть у тебя будет под рукой, что не постыдна она и что правительницу-мысль хуже не делает, так как не губит ее ни в ее вещественном, ни в общественном. И при любой почти боли пусть поможет тебе еще и эпикурово: переносимо и не вечно, если помнишь о границах и не примысливаешь. Помни и о том, что многое, на что мы сетуем, втайне тождественно страданию – так с сонливостью, потением, с вялостью к еде. Так вот, когда ты раздражен чем-нибудь таким, говори себе, что поддался страданию[390].
Марк Аврелий. Размышления. 7.64
Во время поездки в Нью-Йорк в 1931 году Уинстона Черчилля сбил автомобиль, мчавшийся со скоростью около 50 километров в час. Один свидетель происшествия счел даже, что пострадавший погиб. Но Черчилль провел восемь дней в больнице с трещинами в ребрах и серьезной травмой головы.
Каким-то чудом Черчилль не потерял сознания и в разговоре с полицией настаивал на своей виновности. Дескать, он не желает, чтобы водителя наказали. Позднее шофер навестил политика в больнице, и стало ясно, что машиной управлял безработный. Тогда Черчилль предложил человеку, который его едва не убил, деньги. Больше, чем собственная боль, его беспокоило то, что публичность инцидента повредит перспективам безработного найти работу, и он стремился поддержать его как мог![391]
Позднее он написал в статье для газеты: «Природа милосердна и не испытывает своих детей, людей или зверей, за пределами их возможностей. Адские муки появляются только тогда, когда вмешивается человеческая жестокость. Что касается прочего – испытывай судьбу; принимай вещи такими, как есть; не бойтесь, все будет хорошо».
В последующие годы Черчилль вместе с остальным миром стал свидетелем адских мучений, на какие только способен человек. И он – как и многие наши предки – тоже пережил эту боль. Как бы ужасна она ни была, все закончилось хорошо. Поскольку, как говорил Эпикур, ничто не вечно. Вам просто нужно быть сильным и милосердным, чтобы пройти через это.
19 СЕНТЯБРЯ
Гибкость воли
Помни, что и перемениться, и последовать тому, что тебя поправляет, равно подобает свободному. Ибо это твое дело свершается, по твоему же устремлению и суждению, да и по твоему же уму
