Стоицизм на каждый день - страница 105

В мире, который во многих отношениях становится все более неоднородным, осталось не так много эгалитарного, уравнивающего. И когда Бенджамин Франклин замечал, что «в этом мире неизбежны только смерть и налоги», он не представлял, насколько хорошо некоторые люди могут уклоняться от последних. Но смерть? Это по-прежнему единственное, что предстоит пережить каждому.

Всех нас ждет один конец. Завоевываете ли вы мир или чистите ботинки тому, кто это делает, смерть станет великим уравнителем – уроком крайнего смирения. Шекспир заставил Гамлета отследить эту логику в суровых строках, пригодных и для Александра Великого, и для Юлия Цезаря.

Когда вы в следующий раз ощутите себя могучим или взлетевшим высоко или, наоборот, слабым и ничтожным, просто вспомните: все мы одинаково завершим свой путь. В смерти никто не будет лучше и никто – хуже. У всех наших историй развязка одинакова.

Количество вещества во Вселенной огромно – триллионы атомов[538]. Какой же процент от этой массы приходится на одно человеческое тело?

Как нам говорит наука, Земле как планете примерно 4,5 миллиарда лет, и окончания ее существования в ближайшее время не предвидится.

С другой стороны, а каково время человечества и наше личное время на Земле? Возможно, еще несколько десятков лет?

Иногда необходимо разложить перед собой множество фактов и цифр, чтобы полностью осознать масштаб, которым люди связаны со Вселенной.

Вспомните об этом, когда в следующий раз почувствуете, что заважничали, или когда у вас возникнет ощущение, что все вокруг связано с вашими действиями. Это не так. Вы всего лишь один человек из множества других, который старается, подобно множеству других. И это все, что вам нужно делать.

Великий стоик Катон, чтобы придать себе решимости перед самоубийством (он предпочел умереть, но не подчиняться уничтожению Римской республики Юлием Цезарем), почитал платоновский диалог «Федон». В нем Платон пишет: «А впрочем, не то чтобы мы сами трусили, но, пожалуй, сидит и в нас какое-то малое дитя – оно-то всего этого и боится»[540]. Смерть страшит неизвестностью. Никто не может вернуться и рассказать нам, на что это похоже. Мы находимся в неведении.

Как бы по-детски наивно и невежественно мы ни относились к смерти, имеется множество мудрых мужчин и женщин, способных дать нам как минимум определенные наставления. Самые старые люди на планете, похоже, не боятся смерти: у них было больше времени подумать о ней, чем у нас (и они осознали, насколько бесполезно об этом тревожиться).

Есть и другие замечательные источники. Один из них – «The measure of my days» («Мера дней моих») Флориды Скотт-Максвелл, стоический дневник, который она вела во время неизлечимой болезни. Другой – знаменитые слова Сенеки, которыми он ободрял семью и друзей. Философ обратился к близким с увещеванием: «Где же предписания мудрости, где выработанная в размышлениях стольких лет стойкость в бедствиях?»[541] Философия полна вдохновляющих храбрых слов от храбрых мужчин и женщин, которые могут помочь нам достойно встретить этот страх.

У стоиков есть и еще одно полезное соображение о смерти. Если смерть – это поистине конец, то чего именно бояться? Вместе с вами исчезнет все – от страхов до болевых рецепторов, от забот до оставшихся желаний. Какой бы страшной ни казалась смерть, помните: в ней заключен конец страха.