- Он пришел, разведал, что мужчин нет, и потом напали! Они всех убили…
Слова говорившей были еле понятны, и слились практически в сплошное завывание. Она кинулась на меня с яростью раненой волчицы.
***
Глаза старого шамана и без того узкие, глубоко спрятались в глазных впадинах, их практически было не видно, поскольку больше внимание к себе привлекали морщины избороздивших все лицо шамана. Лицо обветренное, смуглое как кусок копченой конины. Сквозь дыры в халате проглядывало тело, такое же сморщенное и иссушенное временем. Баксы пристально и долго смотрел на следопыта, что тому стало неуютно под его взглядом.
- Пошли сынок, отдохнешь после дороги.
И это вместо, здравствуйте? Следопыт смутился.
- Ата, я пришел, - начал он было, но шаман оборвал его.
- Вижу, ночью лечить буду, а сейчас пошли чай пить.
Шаман только пару минут назад вынырнувший из камышей, обернулся спиной к следопыту и двинулся к своему жилищу.
- Как поживает Аман?
- Старый Амангельды? Нормально поживает, жалуется только, что на погоду колени ноют и болят.
- Хе! Какой старый? Мальчишка совсем, я его отца еще лечил, - усмехнулся шаман, шагая по узкой тропинке среди густого камыша, ведущей к шалашу. Газарчи недоверчиво посмотрел на худую сгорбленную спину шамана, никак он не выглядел старше старого Амангельды. Шалаш шамана удивил следопыта еще больше, чем внешность. Снаружи неказистое сооружение, внутри оказалось довольно просторным помещением, небольшая юрта, устеленная разнообразными звериными шкурами. Среди шкур легко угадывались волчьи, лисьи, косули, заячьи. На стене юрты помимо лука с колчаном, висели какие-то предметы темного дерева и неизвестного назначения, то ли палицы, то ли короткие кривые посохи. Висел кобыз (выдолбленная из дерева скрипка) со смычком. Но главным настенным украшением был без сомнения большой бубен, желтая кожа которого была испещрена символами и узорами, стилизованными изображениями головы кошкара с загнутыми вниз рогами. Посреди юрты стоял небольшой котел, в котором что-то варилось. И судя по запаху это была не еда. Пахло полынью, какими-то травами. А рядом с котлом приютился на углях чайник, из горлышка которого с шумом выходил пар.
- Что смотришь? Садись, - ворчливо сказал шаман, - Давно тебя жду. Видишь? Кипит уже.
- А? – открыл было рот следопыт, решивший спросить откуда шаман знает о визите гостя, но баксы грубо оборвал его.
- Знаю, - отрезал Жанборши. Настроение шамана непредсказуемо менялось.
Газарчи молча, принял в руки пиалу с чаем и стал давиться обжигающим кишки кипятком, запивая кусок сушеного мяса, что угостил его шаман. Думая про себя, а не уйти ли ему, куда глаза глядят? У него складывалось ощущение, что шаман и сам погонит его прочь с минуты на минуту.
- Еще? – спросил шаман, когда пиала с чаем опустела?
Но следопыт отрицательно закачал головой, и прикрыл пиалку ладонью.
- Рахмет! – сидя на полу юрты и подобрав под себя ноги калачиком, Газарчи чуть согнулся в поклоне всем телом.
- Тогда иди, и поиграй мне - сказал Жанборши протягивая гостю кобыз, снятый со стены, - Что смотришь?
- Куда идти? Зачем играть?
- Э-э-э… какой бестолковый, иди вон на тот холмик и поиграй мне, я хочу послушать.
- Да я не мастер играть на кобызе, - следопыт чуть не подавился от удивления.
- Играй, как можешь.
- И долго?
- Пока не надоест.
- А потом?
- Как солнце сядет, придешь ко мне.
Выйдя из юрты шамана, Газарчи обнаружил, что до заката солнца осталось не так уж и долго.
***
Бегство это не всегда позор. На мой взгляд, позорнее было бы, поддастся на провокацию ополоумевшей девчонки, и дать бой в этом ауле, и тем самым подтвердить правоту её обвинений? Мне может и безразлично мнение незнакомых людей, но вот беда, им мнение обо мне не безразлично. И это мнение разойдется по степи, и вместо того, чтобы разузнать про проклятые земли, найти Дервиша, я вынужден буду либо скрываться от всех встречных поперечных, либо драться снова и снова. Пока меня шапками не закидают, или подушечку для иголок (стрел) из меня не сделают. И что мне оставалось делать как не бежать? Принять бой и вырезать весь аул Байрама включая женщин, стариков и детей, чтобы ни один свидетель не мог рассказать, что здесь произошло, и указать на меня? Я конечно не ангел в тюбетейке, но такой подвиг для меня слишком. Оправдываться перед народом глупо, слова чужака ничего не стоят против слов своей девушки. Тут у неё без сомнения родня, раз она сюда прибежала. А её слова сейчас решали все. И её мнение сейчас все решает. И меня, согласно этому мнению, будут стараться убить всеми доступными способами, и средствами. Что жители аула и попытались сделать. И бедная Матильда вместо заслуженного отдыха рванула, копыт не чуя. Петляя как заяц, и уворачиваясь от столкновения с разными тупыми и острыми предметами, я выскочил из аула как ошпаренный. Проскакал пару километров и, почувствовав, что Матильда на грани, развернул лошадь, чтобы достойно встретить преследователей. Так и есть с гиканьем и угрозами нукеры устремились за мной. Многовато, подумал я, лихорадочно прикидывая хватит ли стрел в колчане. Большой палец на тетиву, указательный и средний придерживают стрелу. Так называемый монгольский способ. Понеслась душа в рай!
