Судя по упрятанным рукам, она шла по пустыне ночью.
Одна? Ночью?! Здесь же ночью адский холод... И такая пустынная чёрная ледяная тьма... Ни зги, ни згишечки!.. Она поравнялась со мной, остановилась и, пристально глядя мне в глаза, произнесла:
- Возьми это, будь добр.
С этими словами она вложила в мою, непроизвольно протянутую ладонь, что-то округлое и прохладное, аккуратно прикрыла свой неожиданный дар моими пальцами и добавила:
- Сохрани это.
Затем коротко бросила сиплое "хай" и пошла дальше, не останавливаясь.
Я побежал за нею и схватил за плечо...
За плечо! Я же точно знал: я даже ощущал атласную шёлковость этого плеча... Мне показалось, что я недостаточно нежно обошелся с плечом принцессы, и даже попытался загладить свою беспардонную грубость...
Но как?!
Я нежно и трепетно шевельнул пальцами, чтобы этой трепетностью скрасить вину, всё ещё надеясь на прощение, ожидая его с терпением прикованного к позорной скале Прометея...
Весь дрожа...
И что же?!
Мои пальцы расслышали только шелест песчинок, льющихся между ними, шорох... шелест и шорох песчинок, сыплющихся между ними, как пшено из куля - шшшшиитьььь...
Даже кожа моя, кожа моих жадных чутких пальцев чуть-чуть задымилась...
Вы знаете, как пахнет живая дымящаяся, теряющая плечо женщины, собственная кожа?!
Но я же видел!..
Я трогал!
Я знал!
Вы не знаете, что такое терять!
Совершенно потерянный, я стоял среди моря песка, ослеплённый скалящимся и хохочущим надо мной, теперь уже желтым, как этот злой пустынный песок, как куриный желток, надменным солнцем...
Я спрашивал и спрашивал себя - Бог есть?
И - за что?..
И не искал ответа.
Но я же видел её собственными глазами, я ощущал нервность этого божественного плеча, я вдыхал её пряные пьянящие запахи...
Что смерть? Умрём мы все. Вот если б не было разлуки...
Я отряхнул с ладоней песчинки... рука об руку... Дар Божий...
Я приложил ладони к губам и крикнул что было мочи:
- Но Ты же была-а-а-а-а-аааа...
Во весь свой громовой голос:
- О, Господи, еси-и-и-и-и-ииии... на небеси-и-и...
Вдруг ясно услышал в ответ:
- ...не беси меня... небеси...
Мурашки по коже...
С вами тут чокнуться можно!.. В ваших песках, с вашими солнцами и плечами принцесс...
С вашими танцующими в глазах миражами...
Миражами?!
Но разве это мираж - эти плечи, эти запахи, эти стремительно семенящие смелые ножки?..
Это «хай»!.. Эта отягощающая руку, прохладная округлость в ладони!
Не оглох же я, не ослеп!..
Вдруг вот ещё:
И ловлю тебя на острый кончик
В тонкую раздвоенность пера...
Да поймала уже, поймала... Нанизала... Отцепись!..
Ага... Как же, как же...
Расскажу потом, когда захочешь,
Из чего мой лаковый мираж
Соткан был...
Расскажешь-расскажешь... Потом... Когда захочу!..
Да никогда, никогда я уже не захочу тебя слушать! Слушайте, это же... Это какой-то... Неужели нет мне спасения от этих её миражей с раздвоенностью перьев?!
С раздвоенностью мыслей...
Я бродил целый день, целый божий день... Под палящим безжалостно злым, заживо сжигающим, хохочущим и белеющим солнцем...
Босиком...
Совершенно голым... До ниточки...
По бескрайним пескам бесконечных пустынь...
Совершенно осипше-немым...
Часами...
Прислушиваясь к заунывному пению песка, выискивая взглядом потускневших глаз тот рассветный мираж... Страдая от жажды ещё хоть разок... Хоть в прищуре зрачка...
Отчего так ничтожен улов у песочных часов?
Вот уж сказано, так сказано: «Ничтожен улов!». Тютелька в тютельку!..
Я спросил себя, до сих пор ещё сомневающегося: Бог есть?..
И вы ещё смеете спорить со мной - нет Его и в помине!..
Слышал благую весть?
Бог есть. Кто-то узнал и случайно сказал другим.
Вышел из храма, шёл по снегу босым,
и заметала следы
метели седая месть...
Я звал и звал Его: «...если Ты есть!..». «Слышал благую весть? Бог здесь. Кто-то встречал, даже пил с ним зеленый чай...».
Слепая седая месть заметала Его следы... Я искал... Я не оставлял надежду хоть краем глаза разглядеть Его след. Весь мир у Его ног, но я в этой бескрайней пустыне, где нет даже кустика, чтобы спрятаться от палящего солнца, ни столбика, где ты перед Ним, как на ладони, я искал и надеялся... Ну, хоть бы слезинка какая упала из Его глаз, хоть бы волос из Его святой бороды...
