Билли стала ждать, стараясь дышать пореже. Наконец стук прекратился, но она всё равно не отваживалась пошевелиться. Лишь спустя какое‐то время девочка оторвала голову от подушки и стала вслушиваться в тишину. Долго сидела она в темноте с гулко колотящимся сердцем. Вдруг постукивание повторится снова? Но никто больше не стучал.
Наконец Билли решилась отбросить одеяло и вылезти из кровати. Смотреть в окно, как Симона, она побоялась. Билли просто стояла на полу и прислушивалась, пока не убедилась, что все звуки стихли. Только тогда она смогла выдохнуть.
Сердце больше не колотилось как ненормальное. Какое‐то время Билли раздумывала, не позвонить ли Аладдину или Симоне, но решила, что они наверняка спят. Да и ей тоже лучше лечь. Только в туалет наведаться. Если она не сходит пописать, то не уснёт. Вот блин!
Билли, напрягшись, прокралась в коридор. Она не стала включать верхний свет, чтобы не разбудить маму, и тихо побежала вниз по лестнице, в туалет. Она закрыла дверь, заперла её и постаралась управиться как можно быстрее.
Снова выйдя в прихожую, она увидела, что дверь в гостевую комнату открыта. Та самая дверь, которую мама всегда запирала по вечерам после того, как туда забрались Билли с Симоной. Билли с трудом сглотнула. Может, мама просто забыла её запереть? Или…
Пойти и лечь не получится, Билли должна была всё узнать. Тело напряглось, как скрипичная струна. Билли одолела несколько метров до гостевой комнаты и заглянула в проём. Там всё было так, как должно быть. Или не так? На столике, где Билли и Симона нашли комикс, что‐то виднелось. На этот раз не журнал.
Столик притягивал Билли, как магнит. Кто‐то положил на него рисунок из тех, что она убрала в коробку в первый день. Но на столе оказался не только рисунок. На рисунок кто‐то поставил две фигурки. Две стеклянные статуэтки – мальчика и девочку. Лица у детей были серьёзными, одежда старомодной. Краски на стекле побледнели, но всё же было видно, что у девочки красное платье, а у мальчика голубая рубашка.
Стеклянные дети, подумала Билли. Именно о них и рассказывала Элла. И тут она увидела надпись на рисунке:
«Прекрати искать.
Иначе всё кончится очень плохо».
Именно Аладдин придумал, как выяснить фамилию семьи, которая раньше жила в доме.
– Должен быть договор, – объяснил он Билли. – Когда твоя мама покупала дом, она же подписывала документ, где значилось имя и той, другой семьи.
Как просто, подумала Билли. Она больше не говорила с мамой о странностях, творившихся в доме, – всё равно смысла нет. Зато тем больше она разговаривала с Аладдином. Он тоже испугался, когда она показала ему рисунок, обнаруженный в гостевой комнате, и рассказала о стеклянных детях, которые стояли на столе.
– Я так испугалась, что всю ночь не спала, – невесело призналась Билли.
– «Прекрати искать», – прочитал Аладдин. – Ого, да у этого дома есть по‐настоящему мрачная тайна.
Билли кивнула. Но она не позволит напугать себя! Если дом хранит какие‐то тайны, она хочет знать, какие именно. И для начала следует найти прежних жильцов. А для этого надо узнать их имена.
Когда мама в очередной раз села на велосипед и укатила в магазин, Билли кинулась в её комнату, чтобы найти договор. Мама содержала вещи не сказать чтобы в особом порядке. Признаться честно, никакого порядка не было в помине. В их семье папа всегда приводил всё в порядок и следил, чтобы документы были разложены по правильным папкам.
Билли знала, что мама держала «важные вещи» в ящике письменного стола. Она как‐то показала Билли этот ящик и объяснила, что там лежат запасной ключ от дома, паспорта и кое‐какие просто полезные вещи. Билли предположила, что такой важной вещью мама считает и договор купли-продажи.
Мамина комната, со скошенным потолком и окном в узкой стене, была похожа на комнату самой Билли. Но мебель здесь была другая, и цвет тоже. Как и в комнате Билли, мама оставила всю мебель, кроме кровати. Ясно было, что раньше здесь жил какой‐то взрослый. Вся мебель сделана из тёмно‐коричневого дерева. Даже кресло, стоявшее в углу, было тёмно‐коричневым.
