Первым нарушил молчание парень с бледным лицом:
— Похоже, они опять соревнуются. Я засеку время. — Он согнул руку в локте и посмотрел на часы, а затем голосом спортивного судьи выкрикнул: — Начали! Дьерди, подойди поближе и понаблюдай за ними.
Девушка поднялась, подошла к дивану и, усевшись на ковер, стала наблюдать за Бланкой и длинноволосым.
Балинт же присел на край стола и, понизив голос до шепота, принялся объяснять ошеломленному Эндре:
— Это соревнование в три круга. Первый круг выиграли мы с Дьерди.
— И что же получает в награду победитель? — поинтересовался Эндре.
— Право выбора.
— Право выбора? — переспросил солдат.
Парень с бледным лицом наклонился к нему поближе, словно собирался сообщить страшную тайну:
— Он может поцеловать любую девушку.
Эндре сначала решил, что неправильно понял бледного парня, и смущенно посмотрел на него.
— И ты можешь принять участие в нашей игре. Если победишь, имеешь право целовать хоть Бланку, хоть Дьерди.
Эндре вытаращил удивленные глаза. Он всегда с отвращением относился к подобным играм и, хотя не считал себя ханжой, не любил беседовать о подобных вещах.
Эндре задумался: что же ему теперь делать? Встать и молча удалиться? Или потребовать от Дьерди объяснений? «Ни к чему это», — решил наконец он и, не сказав никому ни слова, вышел в прихожую. Потом он услышал, как вскочила Дьерди, как стремительно выбежала вслед за ним.
— Ты куда?! — крикнула она и схватила его за руку.
Эндре смерил ее презрительным взглядом:
— Пойду поищу более приличное место. — Он сорвал с вешалки шинель. — Сколько я тебе должен?
— Что с тобой, Банди? — Девушка подошла к нему поближе, на лице ее отразилось замешательство, и она произнесла почти шепотом: — Ты не так понял...
— Я все прекрасно понял. Сказал бы я тебе, что обо всем этом думаю, да воспитание не позволяет. — Он схватил девушку за руку и с такой силой стиснул ее, что Дьерди застонала от боли. — Устроила из своего дома черт знает что! Что с тобой происходит? Соревнование в три круга... Уж не сошла ли ты с ума? — Он внезапно замолчал, заметив в дверях Балинта, а позади него — длинноволосого Кешерю.
— Что случилось, храбрый витязь? — поинтересовался длинноволосый. — Ты выскочил из комнаты стремительнее, чем полководец Миклош Зрини из Сигетвара...
Эндре выпустил руку девушки и, бросив шинель на ящик для угля, шагнул навстречу парням. Оттолкнув Балинта, он остановился перед Кешерю:
— Послушай ты, паскудник, я набью тебе рожу, если ты вымолвишь еще хоть слово! — Он занес было руку для удара, но Балинт успел схватить его за запястье:
— Ребята, не станете же вы драться в квартире? — Он посмотрел на Кешерю и почти спокойным тоном продолжал: — Не кипятись, Дюри, и не валяй дурака: Варьяш за несколько секунд положит тебя на обе лопатки. А у меня в данный момент нет желания драться, следовательно, я не смогу защитить тебя. Без моей же поддержки, дружище, твои шансы равны нулю.
— Отпусти меня! — потребовал Эндре.
Рыжеволосый отпустил руку солдата.
— Но только не драться! Культурным людям так вести себя не подобает.
— А ты считаешь себя культурным человеком?
— Почему бы и нет? Правда, когда меня сильно рассердят, я забываю об этом, но даже в этом случае я слежу за тем, чтобы физиономия моего противника была разбита культурно. Хотя, откровенно говоря, я не сторонник насильственных методов. Ненавижу всякое насилие...
— А я тебя! — выпалил Эндре.
— Ай, не надо так говорить...
— Хватит вам, ребята! — попыталась вмешаться Дьерди, становясь между ними. — Фери, шел бы ты лучше домой, да и вы тоже...
— Брось, Дьерди. Почему это я должен идти домой, если прекрасно чувствую себя в твоем доме? — Он посмотрел на часы: — Сейчас только пять. Через каких-нибудь полчаса подойдут остальные ребята. Не можем же мы обмануть десять человек. Подумай хорошенько. Мы в долг залезли, лишь бы устроить этот вечер, накупили всего. Где же мы все это будем есть и пить? Не на лестничной же клетке, а? И потом, ты сама нас пригласила...
— Не беспокойтесь, — прервал его Эндре и, повернувшись кругом, схватил шинель и начал одеваться.
«Какой же я, по сути дела, отвратительный тип! — мысленно ругал он себя. — Только и умею, что кричать. Устроил скандал, а сам струсил перед этим нахалом с бледным лицом. Надо мной же теперь смеяться будут...»
