— Я тебе верю. И очень рад, что ты сказала мне об этом...
— Почему?
— Так, чепуха.
— Нет, ты скажи. Мне очень интересно. — Жока прислушалась к его ровному дыханию. — Почему же ты замолчал?
— Несколько лет назад я встречался с девушкой и лишил ее невинности... Понимаешь, она не сказала мне... Вот тогда-то я и решил, что не дотронусь ни до одной девушки, кроме той, которая станет моей женой.
— А что случилось с той девушкой?
— Она пошла по рукам, а меня до сих пор совесть мучает...
— Ты считаешь, что виноват в ее падении?..
Миклош нащупал пачку с сигаретами, вытащил одну из них и щелкнул зажигалкой, осветив на несколько секунд часть потолка. И Жока поняла, что воспоминания растревожили его.
— Конечно, мне бы стало легче, — заговорил он почти шепотом, — если бы я смог убедить себя в обратном, но я не смог, а может, просто не захотел. Я убежден, что мужчина, лишивший девушку невинности, должен нести за это ответственность, ведь заранее нельзя предположить, как это скажется на ее дальнейшей судьбе...
— Мне тоже не нравится, как легкомысленно относятся в наше время молодые люди к любви. Папа говорит, что это не только у нас, но и во всем мире так.
— Какие же страны он имеет в виду, употребляя выражение «во всем мире»?
— В подробности он не вдавался. Я не ханжа, однако мне противно, когда парень, встретившись с девушкой два-три раза, уже норовит затащить ее в постель. Мы в университете часто спорим об этом. Вот скажи мне, только честно: ты взял бы в жены девицу, которая до тебя уже любила нескольких мужчин?
— Моя мать наверняка запротестовала бы против такого брака, но это же глупо...
— Что именно?
— Чтобы девушка, выходя замуж, признавалась мужу в том, с кем была до него.
— Разумеется, такую девушку умной не назовешь. Однако и ложь не выход из положения, а некоторые именно с нее и начинают совместную жизнь. Если бы ты только знал, к какой лжи порой прибегают девушки...
— Ты тоже будешь лгать?
— Не знаю. Мне бы этого не хотелось.
— Но как ты узнаешь, любят тебя по-настоящему или нет? К сожалению, мужчины порой говорят о любви, вовсе не испытывая этого чувства.
— Это отвратительно.
— Я с тобой согласен.
В голосе Жоки послышались нотки возмущения:
— Мне отвратительна даже сама мысль, что я могу стать игрушкой в чьих-то руках. Если бы меня кто-то обманул, воспользовавшись моим доверием, солгал, что любит, я бы такого человека ни за что не простила и, наверное, отомстила бы ему. В университете я случайно слышала, как парни хвастались друг перед другом своими победами, так меня чуть не вырвало. Неужели и ты такой?
Миклош ответил не сразу, некоторое время продолжая разглядывать темный потолок. В душе он был рад этому разговору. Невольно вспомнились первые годы службы в армии, офицерское училище, военная академия... Перед его мысленным взором промелькнули знакомые лица сослуживцев. Вспомнился полковник Коромпаи, который говорил им: «Человек, не стесняющийся на людях плохо говорить о женщинах, не может стать настоящим солдатом».
— Я не люблю рассказывать о своих увлечениях, — сказал Миклош. — И если при мне мужчины начинают делиться друг с другом своими впечатлениями о женщинах, я в таких случаях обычно ухожу.
— Миклош, а что ты думаешь о моем отце?
— Спроси что-нибудь полегче.
— Понятно. Выходит, ты от него не в восторге.
— Он для меня загадка: и как писатель, и как человек. Не сердись, но я говорю это искренне.
— Я и не сержусь.
— У меня сложилось впечатление, что твой отец сейчас как бы на распутье. С одной стороны, он накопил богатый жизненный опыт, которого вполне хватило бы двум десяткам писателей, а с другой — он, видимо, труслив и никак не решится написать о том, что его по-настоящему мучает.
— Однако хорошим писателем ты его все же считаешь?
— Нет, не считаю, хотя писать он, безусловно, умеет. Но для того чтобы создать хорошую книгу, одного мастерства мало, необходима искренность, а ее-то в романах твоего отца как раз и нет.
— Вообще-то он несчастный человек: у него почва из-под ног ушла. А сколько сплетен ходит о его любовных похождениях!
— Меня никогда не интересовали сплетни.
