— Это верно, — согласился Тельдеши, — однако с Варьяшем мы все-таки перегнули. Шарди мне рассказывал, что у него случилось. Так по этому поводу даже из министерства звонили...
У Ковача сразу пропало всякое желание продолжать разговор. Он замолчал и углубился в изучение планов, которые лежали перед ним.
Этот разговор со старшиной и младшим сержантом произошел более месяца назад, однако от внимательного взгляда лейтенанта не ускользнуло, что Бегьеш и по сей день точно выполняет его приказ: в помещении всегда царила такая чистота, словно это было не воинское подразделение, а больничная палата. Не догадывался лейтенант об одном — сколько крепких словечек отпустили солдаты по адресу чересчур чистоплотного командира отделения. На этот раз даже Йозеф Хунья и тот возмутился, хотя всегда и во всем поддакивал Бегьешу.
— Ох, попадись мне этот чистоплюй на гражданке, не знаю, что бы я с ним сделал! — воскликнул он однажды, когда они торопливо смывали с себя грязь перед сном.
— До сих пор ты лебезил перед ним, — напомнил Антал Штольц шатавшемуся от усталости Хунье, — а теперь вдруг делаешь такие заявления. Что это с тобой стряслось?
— А ты бы лучше помолчал! — оборвал его Хунья.
— Это почему же он должен молчать? — поинтересовался Михай Черко. — Разве он не прав? — Он выпрямился, и мыльная вода потекла по его широкой груди. — Это ты, если завтра получишь посылку из дома, первым делом побежишь угощать Бегьеша: «Товарищ младший сержант, извольте вот этот кусочек попробовать, а потом вот этот...» Шел бы ты куда подальше вместе с младшим сержантом!
Все засмеялись.
— «Знаете, ребята, всему бывает конец, — передразнил Хунью Анти, — так что потерпите немного. Это я вам говорю...»
— Перестаньте дурачиться, — вмешался в разговор Тихамер Керестеш, подставляя под струю воды длинную ногу. — Вы сами-то не меньше Хуньи увивались вокруг Бегьеша. — И он обратился к Черко: — Разве не ты рассказывал своей невесте, что младший сержант твой лучший друг?
— Ну говорил... Дураком был, вот и говорил, — признался Черко. — Может, хватит на сегодня самокритики, а? Если хочешь, вот сейчас открою окошко и заору во все горло, что я, гонвед Михай Черко, был дуралеем, когда верил, что наш младший сержант человек.
Пока ребята спорили, Эндре молча слушал. Он уже вымылся и ждал Анти. Он вышел в коридор и закурил. «Наконец-то ребята поняли, что я был прав», — с удовлетворением думал он.
В этот момент в умывальник вошел дежурный по роте Тивадар Ломбош и крикнул:
— Ребята, пошевеливайтесь! Младший сержант приказал, чтобы через пять минут все лежали в постелях...
И так день за днем. Эндре часто приходилось помогать Анти, который был физически слабее его и тяжелую работу выполнял с трудом. Когда им выпадало носить уголь вдвоем, Эндре всегда говорил: «Сядь, отдохни немного», а сам брался за лопату и начинал насыпать уголь в корзины. Потом он колол дрова на растопку и с улыбкой слушал, как Анти рассказывал ему что-нибудь смешное.
Однажды Эндре подсел к другу и, тяжело дыша, спросил:
— Анти, если ты, к примеру, женишься или, допустим, у тебя уже есть жена...
— Ну и что?
— Ты ведь будешь любить ее, не так ли?
— Разумеется.
— И вот однажды ты неожиданно вернешься домой и застанешь жену со своим подчиненным. Уловил ситуацию?
— Смотря что они делают. Может, кофе пьют.
— Черта с два! Наставляют тебе рога. Что бы ты в этом случае сделал?
— Рассмеялся бы! Это ведь такой удобный повод развестись...
— Ну, не дурачься. Я серьезно тебя спрашиваю.
— Если честно, я не знаю, что бы в таком случае сделал. Когда со мной случится нечто подобное, я обязательно тебе напишу.
— Я бы убил и жену, и ее хахаля, — вмешался в их разговор старшина Мартша, высовываясь из-за спины Эндре. — Ну а теперь разрешите поинтересоваться, чем вы здесь занимаетесь?
— Мы за углем пришли, — поспешно объяснил Эндре.
— А сами болтаете да раскуриваете как ни в чем не бывало. Что написано на двери склада, товарищ Штольц?
— Курить воспрещается.
— И еще воспрещается пользоваться приборами с открытым огнем. Если командование полка, опираясь на горький опыт, решило, что курить в топливном складе чрезвычайно опасно, о чем и доводит до вашего сведения в форме категорического приказа, то по какому же праву вы, дорогие товарищи, нарушаете этот приказ? Ведь он распространяется и на вас.
