Дверь в их кабину открылась, и появилась Наиси Но-Ку с сандвичами и чаем. Вся троица молча перекусила, продолжая наблюдать за китом. Старфайндер постоянно потел, и его руки дрожали все сильнее. Он очень быстро съел свой сандвич, чтобы остальные не заметили. А к чаю не отважился прикоснуться. Кес— сельман продолжал смотреть в сторону, на Наиси Но-Ку; Наиси Но-Ку продолжала смотреть в сторону, на Старфайндера. Старфайндер смотрел только на кита.
Кит начал вращаться, ввергая 21—й в головокружительную спираль, но системы гиростабилизации корабля быстро погасили это воздействие, и кабина обрела прежнюю килевую устойчивость. Неожиданно кит снова нырнул…
И звезды, и темнота, и утро — день — сумерки — ночь обрели единство прошлого — настоящего — будущего. Годы, века, тысячелетия… из космического клубка вывязался черный свитер пространства — времени с блестками звезд вокруг ворота и на манжетах, расшитый звездным стеклярусом на груди и на спине. Тот самый свитер, который надевали космические киты, измеряя глубины смерти…
— 1875 год новой эры, — объявил Кессельман.
— Он пытается резко изменить направление нырка, — сказал Старфайндер. — Пытается сбросить гарпун.
— Разбежался.
— Как ты думаешь, сколько здесь китов, Старфайндер? — спросила Наиси Но-Ку.
— Не знаю. Этого никто не знает.
— Я где — то читала, что их всего от десяти до двенадцати тысяч.
— Одному богу известно.
Ее взгляд снова застыл на его шраме от 2-омикрон-vіі.
— И скольких же из них ты убил?
— На сегодняшний день тридцать один.
— Он действительно настоящий ветеран, — заметил Кессельман. — По сравнению с ним мы с тобой просто дети, Наиси Но-Ку.
— Я помогала убивать десять, — сказала Наиси Но-Ку. — То, что ты их убиваешь, хоть когда — нибудь, беспокоило тебя, Старфайндер?
— Единственный раз. Тогда я убивал кита, который ослепил меня.
— Я тут только из интереса, — сказал Кессельман. — Но по ночам сплю хорошо. А ты, Старфайндер?
— Да, я тоже, — солгал тот.
— И я, — сказала Наиси Но-Ку. Она коснулась запястья Старфайндера. — Иногда нам надо бы спать вместе.
Старфайндер молчал. Он чувствовал, как ее пальцы легко скользят вверх по его руке. В конце концов она сказала:
— Тебе не хотелось бы спать со мной, Старфайндер?
— Нет.
Он почувствовал, как ее пальцы замерли, затем отстранились. Услышал внезапную тишину в кабине. Его ответ был лишь простой констатацией факта, и он вовсе не хотел обидеть ее, тем более унизить. Но он понял, что совершил ошибку и что теперь нажил на борту корабля вместо одного врага целых двух.
Тишина в кабине длилась недолго.
— А что насчет старого доброго 1875 года, а, Наиси Но-Ку? — весело спросил Кессельман. — Чем по нашим оригинальным часикам заняты люди в этот день этого века? Без сомнения, они прелюбодействуют, воюют и выпивают за чужой счет.
Некоторое время она не отвечала. Затем, прикрыв глаза, процитировала:
— «Китобойный промысел является наиболее выгодным видом промышленной деятельности. Основной продукт: ворвань. Эта отрасль, как часто бывает с отраслями, подразумевающими убийство животных в гигантских масштабах, производит в дополнение к основному продукту бесчисленных монстров рода человеческого.
— Киты, о которых она говорит, в конечном счете оказались весьма высокоразвитыми, — торжествующе заключил Кессельман. — И осталось их очень немного.
Старфайндер не сказал ни слова. Теперь пришла очередь Наиси Но-Ку вести прицельный огонь. Что она и сделала:
— Ходят слухи, что на «Мериториус» тебя перевели со «Старвард хоу», а туда — с «Нантакета». Так это было, Старфайндер?
— Если есть такие слухи.
Она прицелилась и выстрелила:
— Никого не переводят столько раз, если он не гомик.
На виске у Старфайндера забилась жилка, но эта пульсация никак не была связана со словами девушки. Он наблюдал за китом на обзорном экране, наметанным глазом отыскивая характерные признаки слабости: замедленные перевороты, легкое побледнение серых боков, первые вертикальные трещины. Наконец он ответил, рассеянно, словно был где — то далеко:
— Или шлюха, как ты.
Нарисованный на ее щеках румянец принял более глубокий оттенок, ярость замутила тьму ее глаз. Но прежде чем она смогла нанести ответный удар, раздался крик Кессельмана:
