Старфайндер - страница 176

Эсхил повел его по мезонину вниз к внушительной двери в самом дальнем его конце. Дверь была закрыта, но Эсхил достал из кармана связку ключей и вставил один из них в старинный замок. В следующий миг дверь послушно отворилась. Проследовав за стариком внутрь, Мэттью обнаружил, что оказался в просторной бане.

Она посрамила бы даже ванну Геры. Вогнутая стена была единой непрерывной фреской, изображавшей Елисейские поля, и незаметно переходила в потолочную фреску, изображавшую синее небо с облаками. Иллюзия глубины была настолько яркой, что в какое-то мгновение ему показалось, будто он шагнул сквозь пространство и время в античную Грецию. Под ногами росла настоящая трава. Баня превратилась в тихое озеро, на берегу которого он стоял. На противоположном берегу возвышались две статуи в натуральную величину — одна изображала Пана, вторая Сирингу. Сиринга убегала, а Пан с поднятым фаллосом догонял ее.

Мэттью посмотрел на бассейн у своих ног. Он достигал примерно девяти футов в диаметре, а глубину имел не более пяти футов. Вогнутое дно бассейна было выложено белым мрамором. Он смотрел в голубую воду, и ему почудились серебристые отблески. «Отражение?» — подумал он. Вглядевшись внимательнее, он заметил другие проблески. В этих блестящих, мерцающих силуэтах он узнал венерианских пираний и, внезапно протрезвев, отошел назад. Вода буквально кишела ими!

Почему человеку, пусть богатому, могущему позволить себе подобное чудачество, держать в ванной пираний с Венеры?

Эсхил указывал на дно бассейна. Шагнув вперед, Мэттью еще раз всмотрелся в странную голубую воду…

И увидел кости…

Внушающие суеверный ужас кости, обглоданные, очищенные от живой плоти. Белые кости почти одного цвета с мраморным бассейном. Бедренные кости, тазовые; голые ребра. Череп с темными глазницами. Кости пальцев, один из них все еще с кольцом — с кольцом, несущим фамильную печать.

Фамильную печать Дома Христопулоса.

Или, если взглянуть на нее глазами Эсхила, печать Дома Атрея…

Чувствуя тошноту, Мэттью отвернулся.

— Когда? — заставил он себя спросить.

Эсхил повернулся к нему. Когда андроид заговорил, его глаза замигали еще быстрее:

Старик умолк. Подняв глаза к нарисованным Елисейским полям и подняв руки в мольбе, он продолжил:

Мэттью в ужасе схватил ключи, которые старик по-прежнему держал в руке, и выбежал из комнаты. Он перебрал их, пока бежал по мезонину, и к тому времени, как достиг дверей спальни Г еры, нашел нужный.

Он вставил ключ в замок и повернул. Потом подергал дверь. Она не поддалась.

Он пошел искать видеофон.

Чтобы войти, полиции Сатурна пришлось отключить Александра Великого и его трех военачальников при помощи деактива-ционных лучей.

Мэттью не подозревал об этом, пока несколькими часами позже не покинул Дом и не увидел четыре «трупа», раскинувшиеся на мраморных ступенях. Он невольно отвернулся. Они слишком живо напоминали о «трупе», обнаруженном им возле кишащего пираньями бассейна, когда он вернулся в баню с инспектором са-турнианской полиции. Александра, Птолемея, Селевка и Антигону можно было активировать заново. Эсхила — нет. Эсхил спятил; в его схемах произошло замыкание, отчего глаза-трубки взорвались, и от него остался только потемневший корпус.

Хотя, вероятно, это было как раз хорошо. Теперь, когда Дом Христопулоса пал, на некоторое время нужда в андроидах исчезла.

В космонавтах — тоже.

Старый Мэттью Норт дрожал на свирепом ветру, который стремительно проносился над равнинами. Он поднял воротник пальто и сунул руки глубоко в карманы. На краю неба занимался

рассвет, Сатурн давно ушел на покой. Он задумался, каково было бы жить в том мире, который обогнал его на добрых четыре столетия. Вероятно, ему не удалось бы привыкнуть. Он слишком стар. И слишком устал…