Она появилась вследствие дефекта цепи силового поля, и, очевидно, ни Александр Великий, ни еще трое роботов-охранников этого не заметили. Расселина была небольшая, но достаточная, чтобы смотреть через нее. Беда была в том, что она находилось высоко на стене силового поля — прямо под антаблементом. Однако неподалеку стоял высокий кипарис. С его верхних ветвей предприимчивый человек, если бы очень захотел, мог мельком взглянуть на здание изнутри.
Что и сделал Мэттью Норт.
В считанные секунды он очутился у подножия дерева. Еще через несколько минут он очутился на высокой ветке, в объятиях ветра. В груди теснило после подъема, руки одеревенели и кровоточили. Теперь расселина приобрела розоватый оттенок. Розовой была и комната за ней.
Ванная.
В свой наивности он полагал, что, поскольку Дом строили по образцу Парфенона, в нем всего один этаж. Сейчас он понял, что это не тот случай. При всей высоте потолков в доме ванная, куда он смотрел, несомненно была частью второго этажа.
Очевидно, расселина в стене силового поля была только в визуальном контуре, поскольку три женщины, находившиеся в комнате, похоже, не чувствовали холодного ветра.
Две вообще не могли его чувствовать, поскольку не были настоящими. Это были служанки-андроиды. Первая повторяла образ Елены Троянской, вторая — Гекубы. Однако их сделали столь совершенными, что он не мог догадаться бы, в чем дело, если бы не имена, вышитые у верхнего края их хитонов.
А вот женщина в ванне была настоящей. Она посрамила пылающий факел Елены Троянской и почти погасила мерцающий факел Гекубы. Монограмма на одном из огромных белых полотенец, которые держали служанки, открыли ее имя: Диона Христо-пулос.
У Мэттью захватило дух.
Темна глазами и волосами, ала и страстна пухлыми губами, белокожа и мягка под ручьями воды, покоилась она в мраморной ванне. Он увидел налитые груди, алые соски, точно того же цвета, что и губы, грациозно колышущиеся ягодицы, неподвижные крутые блестящие от воды бедра. Словно осознавая его присутствие и жаждая выставить напоказ свои райские кущи, где ему не суждено было побывать, она целую минуту стояла, повернувшись лицом к расселине, прежде чем отдать себя в руки служанок. Тогда он заметил родимое пятно: пурпурный кинжал между грудями, его лезвие, казалось, пронзало ее белую плоть…
В это же время он подметил какое-то движение у подножия дерева.
Опустив взгляд, он увидел там охранника. Льдисто-голубой свет Сатурна блестел на македонской броне, на длинном смертоносном копье со встроенным лазером, способным испарить целую гору. Мэттью прижался к ветке, стараясь скрыться из поля зрения.
Зря старался. Антигон, Селевк или Птолемей — кто бы ни был этот робохранник из военачальников Александра Великого — смотрел в расселину, совершенно не сознавая присутствия любопытного Тома на дереве над его головой. Вскоре он отошел от дерева и скрылся за углом здания, направляясь ко входу, где располагался Александр Великий. Путь был свободен.
Мэттью в мгновение ока очутился на земле и побежал по напластованиям льда. Добравшись до Убежища, он был совсем изможден и, трясясь от холода, запрыгнул в постель. Все долгую ночь Диона Христопулос бродила по его лихо закрученным снам, а образ ее, стоящей в ванне, он пронес через годы вплоть до этого момента.
Сходство между Дионой и красивой молодой женщиной, стоявшей сейчас перед ним в Убежище, было поразительным. Он слышал, будто междусемейные браки стали законом Дома Христопулоса с тех пор, как Ник Грек взял в жены крепостную служанку — крестьянскую девушку по имени Антония Анзалоне — и таким образом основал династию. Мэттью никогда не верил слухам, но сейчас подумал: а что, если в этом что-то есть?..
Приволакивая ноги, он прошел через комнату и смиренно остановился перед гостьей, глядя в пол, на горностаевый снег, лежащий вокруг ее ног. Должен ли он низко поклониться? Или преклонить колени? В своей нерешительности он не сделал ни того, ни другого и стоял перед ней — ошарашенный и напуганный старик.
Гера Христопулос смерила его взглядом. Ее голос оказался холодным, как ветер ледяных равнин.
