Следом за псишеэктомистом двое людей взобрались по ступеням в маленькую круглую комнату со сводчатыми окнами, откуда была видна вся долина. Посреди комнаты стояли стол и стул, а на столе — чернильница с торчащим из нее пером. Рядом лежала стопка бумаги, а близ нее — издание «Анатомии поэзии» Мухаммада Али с серебряным тиснением на переплете.
Верхний лист бумаги покрывал тонкий неразборчивый почерк. Смотритель взял его. Откашлявшись, он прочел:
Деньги — главная причина
Большей части преступлений,
Зол, чинимых ежедневно,
Деньги, — в этом нет сомнений.
Билл Хардинг заморгал.
Изо всех, кем полон космос —
Без учета цвета кожи,
Наиболее презренны
Те, кто выбрал в боги доллар.
— Не думаете ли вы, — сказал Билл Хардинг, немного нервничая, — что пора присоединиться к мисс Грандонуиллз?
Похоже, Смотритель его не слышал.
Деньголюбы все бесстыжи,
Суть ничтожества они,
Я считаю, они ниже
Чуждой расы «кирафунч»…
— Вы сказали — мисс Грандонуиллз? Кто это такая?
— Ну как же — та молодая леди, которая прилетела вместе со мной… разве вы не помните?
— Ах, да! Глория Грандонуиллз. Я хорошо ее помню. Ее отец занимался таблетками, регулирующими рождаемость, верно? Да, нам надо немедленно присоединиться к ней.
Глория Грандонуиллз тем временем успела пройти к середине большой комнаты, где находился саркофаг, и теперь, опираясь на ограду из кованого железа, глядела на медную пластинку, вделанную в каменную крышку. В нескольких футах от нее стоял Зейн Грей[37] на таком же расстоянии справа — доктор Спок[38]
Подойдя к ней и проследив за ее взглядом, Билл Хардинг увидел выбитые на медной пластинке слова. Они гласили:
Здесь покоится Великий Смотритель,
Хоть он очень был богат,
Часто думал он о бедных,
Кто и солнцу не был рад.
Глория Грандонуиллз уже прочитала эту эпитафию.
— Старый ханжа! — воскликнула она. — Да он знать не знает, что такое «бедный»!
— Ш-ш-ш, — прошептал Билл Хардинг. — Он стоит прямо за вами.
Глория Грандонуиллз тяжело вздохнула, увидев, как близко от нее Псишеэктомист.
— Не сметь, старый козел! — вскричала она.
— Не сметь что? — осведомился Смотритель.
— Ты знаешь. И вообще, чего это мы тут встали, как кучка тупых грузовесочников? Почему ты не готовишься к моей пси-шеэктомии? Я не могу ждать неделю — завтра за мной приедет чартерный корабль!
— Всему свое время, мисс Грандонуиллз, всему свое время. Псишеэктомию не делают вечером — она делается только утром. Вы же не можете ожидать от псишеэктомиста с моей репутацией, что я хоть на йоту отойду от традиции? Я прикажу Флоренс подготовить помещение и завтра утром приму вас как амбулаторную больную. Вас, Билл Хардинг, ожидает такая же псишеэктомия — в порядке очереди. Пока же я препровожу вас обоих в апартаменты с балконом, где вы сможете полюбоваться моим Пелепополи-незийским садом. Там же вы сможете переодеться к ужину, который подадут в восемь.
Глория Грандонуиллз бросила на него злобный взгляд. Затем взяла свою дорожную сумку и пошла вместе с ним к аркообразной двери в дальнем конце комнаты. Билл Хардинг тоже взял вещи и последовал за ними.
Отведав ужин из девяти блюд, изобилующий экзотическими кушаньями и редкими винами, поданный такими разными и колоритными грузовесочниками, как Диоклетиан, Бард Боденбунк и Дорогая Эбби[39] Глория Грандонуиллз удалилась в свои покои, а Билл Хардинг — к себе.
Он намеревался хорошенько выспаться, чтобы встретить предстоящее ему испытание на свежую голову.
Однако он обнаружил, что не может заснуть.
Ощущая странное беспокойство, он вышел на балкон своих апартаментов и посмотрел вниз, на залитый солнцем Пелепопо-линезийский сад. Он увидел маленькие, почти игрушечные, деревья руттенбуги; среди них вились посыпанные щебнем дорожки. Дерн блестел, точно бледные озерца. Билл вдыхал острый аромат шикарных цветов и крошечных цветочков. Он слышал внушающее любовное томление позвякивание ритуального фонтанчика дождевого дерева. Внезапно опьяненный красотой этого зрелища, он спустился по ближайшей лозе расселиной адис-адибы и легко соскочил на землю.
Пелепополинезийский сад располагался где-то внутри лабиринта — где именно, не знал даже сам Смотритель. Он был полностью окружен апартаментами с балконами, один из которых — вероятно, по меньшей мере один — принадлежал Псишеэктоми-сту, один только что покинул Билл Хардинг, спустившись по лозе, а еще на один выходили комнаты Глории Грандонуиллз. Последний располагался напротив балкона Билла Хардинга, над звенящим ритуальным фонтаном дождевого дерева — и именно к нему он вскоре направил свои стопы.
