– Да, будь ты проклят!
– Тогда вы получаете «костяшки».
И они получили все в соответствии с приобретенным издавна опытом.
«Костяшки» удались на славу: наверное, Неженка Фэрберн в старые времена не сделал бы лучше.
– Вы делали Клуеру «расческу»?
На этот раз ответ на вопрос последовал быстрее, и «расческа» заняла около пяти минут – засекали по часам Сталки. Перевязанные веревками, они не могли даже скорчиться от боли. Пытка «расческа» не имеет никакого отношения к расческе.
– Вы делали Клуеру «ключ»?
– Нет, не делали, клянусь, не делали! – закричал Кэмпбелл, катаясь от боли по полу.
– Тогда мы покажем вам, чтобы вы знали, как это было бы, если бы вы это сделали.
Пытка «ключ», в которой нет абсолютно никакого ключа, очень болезненна. Она длилась несколько минут, и раздавались такие звуки, что пришлось использовать кляпы.
– Вы делали Клуеру «штопор»?
– Да, да, черт вас побери! Оставьте нас в покое, гады.
Они сделали им «штопор», а пытка «штопор», которая не имеет никакого отношения к штопору, хуже, чем пытка «ключ».
Способы пыток и безмолвие, с которым они выполнялись, привели Стефана и Кэмпбелла в истерическое состояние. Между пытками на них обрушивался безжалостный шквал вопросов, и если они подробно не отвечали на них, то их рты затыкали грязно-желтыми носовыми платками.
– Это все, что вы делали с Клуером? Вытащи кляп, Турок, пусть ответят.
– Да, клянусь, это все. О, Сталки, ты нас убиваешь! – закричал Кэмпбелл.
– Именно эти слова и говорил вам Клуер. Я слышал. А теперь мы вам покажем, что такое настоящее издевательство. Что мне не нравится в тебе Сефтон, так это то, что ты пришел в колледж такой важный – стоячий воротничок, замшевые ботинки – и думаешь, что можешь научить нас, как нужно издеваться? Вытащи кляп, пусть ответит.
– Нет! – ответил тот в ярости.
– Говорит «нет». Ну, теперь «качалку», чтобы поспал. А Кэмпбелл посмотрит.
Для того чтобы «укачать» мальчишку, понадобилось три парня и две пары боксерских перчаток. И опять же, эта операция не имела ничего общего с названием. Сефтона «укачали» так, что у него глаза вылезли на лоб, он задыхался, ловил ртом воздух, его тошнило и у него кружилась голова.
– Боже! – воскликнул в углу перепуганный Кэмпбелл и побледнел.
– Отодвиньте его, – сказал Сталки. – Тащите сюда Кэмпбелла. Вот это издевательство. А, я забыл! Послушай, Кэмпбелл, за что ты издевался над Клуером? Вытащи кляп, пусть ответит.
– Я... я не знаю. Ох, отпусти меня! Клянусь, я его не трону. Не надо меня «качать»!
– «Блеяние козленка привлекает тигра». Он говорит, что не знает. Посади его, Жук. Дай мне перчатку и вставь ему кляп.
В тишине Кэмпбелла «укачали» шестьдесят четыре раза.
– Мне кажется, я умираю! – с трудом произнес он.
– Он говорит, что умирает. Отодвиньте его. Теперь Сефтон! А, я забыл! Сефтон, за что ты издевался над Клуером?
Ответ был непечатным, но ни один мускул не дрогнул на лице Сталки.
– Сделай ему «агу-агу», Турок!
«Агу-агу» было немедленно исполнено. Весь тяжелый опыт многих школьных лет оказался в его распоряжении, но он этого не оценил.
– Он говорит, что мы мерзавцы. Оттащи его! Теперь Кэмпбелл! А, я забыл! Послушай, Кэмпбелл, за что ты издевался над Клуером?
Потом появились слезы... Жгучие слезы, просьбы о прощении и обещания мира. Пусть они прекратят эту пытку, и Кэмпбелл никогда не поднимет на них руку. Вопросы начались снова... сопровождающиеся некоторыми подсказками.
– Кажется, тебе больно, Кэмпбелл. Тебе больно?
– Да. Ужасно!
– Он говорит, ему больно. Ты готов?
– Да, да! Клянусь, я готов. О, перестаньте!
– Он говорит, что готов. Ты унижен?
– Да!
– Он говорит, что унижен. Ты ужасно унижен?
– Да!
– Он говорит, что ужасно унижен. Ты будешь еще издеваться над Клуером?
– Нет. Не-е-т!
– Он говорит, что не будет издеваться над Клуером. И над другими?
– Нет. Клянусь, не буду.
– И над другими. А вы же с Сефтоном хотели устроить нам порку?
– Не будем! Не будем! Клянусь, не будем!
– Он говорит, что не будет нас пороть. Как ты оцениваешь свои знания по части издевательств?
– Нет, никак!
– Он говорит, что ничего не знает об издевательствах. Разве мы ничему тебя не научили?
