Сталин восстановил права талантливого русского человека, которого целенаправленно и методично травила «творческая» интеллигенция. Политбюро трижды рассматривало этот вопрос. И сегодня даже трудно представить, что какая-то мафия, окопавшаяся в учреждениях столицы, могла методично, экстремистски противостоять позиции ЦК. Но таковы были атмосфера и нравы того времени.
Могло ли проще обстоять дело со значительно более сложным крестьянским вопросом? Жесткие методы коллективизации вызвали поток жалоб. В правительство посыпались письма, в которых высказывалось возмущение по поводу практики проведения политики раскулачивания. Однако на предостережения ЦК руководство республиканских, областных и районных центров реагировало пренебрежительно, доказывая правильность своих действий. С мест в Москву поступали победные рапорты.
Так, Б.П. Шеболдаев из Нижне-Волжского края сообщал: «Работа в крае протекает без всяких осложнений, при большом подъеме батрацко-бедняцких масс». Руководивший коллективизацией в Черноземном центре литовец Юозас Варейкис писал в «Правде»: «Раскулачивание идет при активном участии бедноты... Беднота большими группами ходит вместе с комиссиями и отбирает скот и имущество. По ночам по своей инициативе (курсив мой. – К. Р.) сторожат на дорогах при выезде из селения и задерживают убегающих кулаков».
В конце 1929 года в высших эшелонах преобладала уверенность, что коллективизация развивается успешно Регулируя этот процесс, 5 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». 21 января 1930 года в «Правде» и «Красной Звезде» появилась статья Сталина «К вопросу о политике ликвидации кулачества как класса».
Нельзя сказать, что эти темпы были чрезмерно завышены. В соответствии с постановлением коллективизацию на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге намечалось осуществить не позднее весны 1931 года, но в других районах ее намечалось завершить лишь осенью 1931 и даже весной 1932 года.
Однако темпы коллективизации продолжали нарастать вне зависимости от этого постановления. Если к концу 1929 года ее уровень составлял 7,6%, то к 20 января 1930 года он достиг 21,6%. Особенно высокие темпы коллективизации к концу января обеспечили: Косиор – 25% хозяйств на Украине, Хатаевич – 41% на Средней Волге, Шеболдаев – 67% на Нижней Волге.
Примечательно, что инициаторами волнений в деревне часто становились представительницы «слабого пола». Как отмечают А. Колпакиди и Е. Прудникова, 17 января 1930 года Острогожский окружком сообщал в обком Центрально-Черноземной области о «мятеже» женщин двух деревень: «Со сторон партийных представителей в связи с этим выступлением женщин были допущены невыдержанность и грубость (стрельба вверх, грубые ругательства и т. п.), которые могли вызвать восстание».
Кстати, крестьянок даже можно понять. Как указывалось выше, противники коллективизации уверяли, что «бабы» в колхозе будут общими. Впрочем, если крестьянин, возможно, мог бы расстаться ради новой жизни с «бабой», то поступиться живностью ему было тяжелее. Даже позитивно настроенные по отношению к колхозам крестьяне при записи в общее хозяйство не стали сдавать свой скот.
Крестьянин, особенно середняк, часто шел в колхоз, как в партизаны, – «как тот мужик, что перед походом Наполеона поджигал собственный дом», – и уничтожал все, даже птицу. Только в январе – феврале 1930 года было забито 14 миллионов голов крупного рогатого скота.
Тайный забой скота начался летом 1929 года. В последующие месяцы он приобрел немыслимый размах, достигая порой катастрофических размеров. Д. Бофф пишет: «Крестьянин стал набивать утробу мясом. Он резал коров, телят, свиней, лошадей – все».
Особенно организованное сопротивление возникало на окраинах. Из Карачаевской автономной области сообщали: «Прокурору республики. Копия Сталину. Микоян-Шахар объявлен на осадном положении. Весь Карачай охвачен восстанием... Военные действия продолжаются. «...» Облисполком и обком бездействуют. Прокуратура и суд закрыты. Ждем срочных указаний». В Казахстане отряды басмачей достигали нескольких тысяч человек – оружие получали из-за границы. Отряд Саметова к середине марта составлял 2-3 тысячи членов.
