...Вышинский: Четвертое условие?
Радек: Четвертое – раздел страны. Германии намечено отдать Украину; Приморье и Приамурье – Японии.
... Вышинский: А насчет оборонной промышленности не говорилось?
Радек: Говорилось специально. Диверсионная деятельность троцкистов в военной промышленности должна быть согласована с теми партнерами, с которыми удастся заключить соглашение, т. е. со штабами иностранных государств».
Однако эти планы Троцкого смущали даже его сторонников; видимо, им недоставало той наглости, о которой впоследствии, при разграблении СССР, говорил Чубайс. Поэтому они решили искать возможность личной встречи с Троцким. На процессе Пятаков рассказывал, что в декабре 1936 года он выехал в служебную командировку в Берлин. В первой половине декабря в парке Тиргартен он встретился с доверенным лицом Троцкого, представленным ему Бухарцевым.
На следующий день к московскому гостю явился посланец, предъявивший записку. В ней рукой Троцкого было написано: «Ю.Л., подателю этой записки можно «вполне» доверять». Слово вполне было подчеркнуто. Явившегося на следующее утро на аэродром Темпельгоф Пятакова перед входом встретил тот же человек. Он показал приготовленный немецкий паспорт и выполнил сам все таможенные формальности.
Дальше летели вместе. Около трех часов дня самолет приземлился в Осло. Здесь прилетевших ждала машина; через 30 минут она остановилась у домика, расположившегося в дачной местности. Помещения, в которых произошла встреча, были «неплохо обставлены».
Пятаков не виделся с Троцким с 1928 года. Во время беседы Троцкий был возбужден. Пятаков рассказывал, что он прерывал собеседника, бросая «всякие ехидные словечки и реплики насчет примиренчества... вроде: «Живете по старинке»... проявляя признаки недовольства. Когда дело дошло до вредительства, он разразился целой филиппикой, бросал колкости вроде того, что «не можете оторваться от сталинской пуповины, вы принимаете сталинское строительство за социалистическое».
Беседа продолжалась два часа. Троцкий резко настаивал на необходимости продолжения вредительства. Он сказал Пятакову, что «вредительский метод является не просто одним из острых приемов борьбы, которые можно было бы применять, а можно было бы не применять, а это совершенно неизбежная вещь, вытекающая из самой сущности его (Троцкого) позиции.
Речь идет о том, какую позицию троцкистские кадры должны занять: будут ли они связывать свою судьбу с судьбой сталинского государства или будут противостоять и организовываться... для свержения правительства, подготавливая приход к власти другого правительства – троцкистского правительства?
Речь идет в полном смысле этого слова о государственном перевороте со всеми вытекающими из этого последствиями и в области тактики, и в области приемов борьбы…».
По многим публикациям кочует байка, будто бы эта встреча Пятакова с Троцким не могла состояться. Поскольку, мол, какая-то норвежская газета поместила заметку, в которой говорилось, будто бы персонал аэродрома, на который прилетел Пятаков, сообщил, что никакие иностранные самолеты в это время там не приземлялись.
«О, святая простота!» Разве Пятаков говорил, что он прилетел в Осло на немецком самолете? Да и мало ли что мог сообщить безвестный «персонал»? Это абсолютно ничего не доказывает, кроме того, что еще существуют люди, которые верят газетам... Но поставим вопрос иначе: а была ли такая публикация вообще?
Впрочем, для лидеров центра не было проблем для встречи с Троцким. Проводя допрос Радека, прокурор вернулся к этой поездке.
«Вышинский: Пятаков говорил вам о своей поездке в Осло?
Радек: Поездка Пятакова была результатом нашего совещания. Мы пришли к выводу, что я должен использовать лежащее у меня троекратное приглашение для поездки в Осло с докладом студенчеству. Если бы Пятаков не имел командировки, я, имея это разрешение, поехал бы с этим докладом в Осло, чтобы, безусловно, повидать Троцкого.
Вышинский: Так что? Намечалась ваша поездка за границу?
Радек: Или моя, или Пятакова. Мы решили для себя, что за директиву Троцкого мы не можем брать на себя ответственность. Мы не можем вести вслепую людей. Мы решили созвать совещание. Пятаков поехал к Троцкому.
