Мишонне, лакей.
Мишонне(выходит из левой двери и, обернувшись, кланяется принцу). Благодарю вас, принц, благодарю. Не провожайте меня, прошу вас… Много чести! (Выходит на авансцену.) Представитель рода принцев Бульонских, потомок Годфрида Бульонского провожает меня, простого режиссера, до дверей своего кабинета! А что было бы, будь я… Однако поручение я выполнил, и – смею сказать – вполне успешно! Теперь можно идти. (Смотрит на стенные часы.) Три часа. Репетиция уже кончается – и без меня! Непорядок! Но Адриенна просила об этом как о большом одолжении. Ей это было крайне важно! Она была в таком нетерпении, что ей хотелось, чтобы я вернулся как можно скорей.
Лакей(выходит из средней двери вместе с Адриенной и указывает ей на Мишонне). Да, мадемуазель, он еще здесь.
Мишонне. Так я и знал! Не дождалась!
Мишонне, Адриенна.
Адриенна. Что с вами? Почему вы так задержались? Я жду вас больше двух часов и уже подумала, что произошла какая-нибудь неприятность, помеха…
Мишонне. Никакой неприятности. Все прошло так, как тебе хотелось. При одном твоем имени все двери передо мной распахнулись. Надо отдать вельможам справедливость: они любят артистов, они очень нас любят! «Принц, – сказал я ему, – вы не раз изволили говорить мадемуазель Лекуврёр, что охотно уплатите ей шестьдесят тысяч, если она вздумает продавать бриллианты, которые пожаловала ей королева». – «Да, говорил, не отрекаюсь». – «Так вот она послала меня к вам по секрету, в надежде, что вы окажете ей эту услугу и что никому о ней не расскажете». Видишь, я изложил дело довольно ловко.
Адриенна(нетерпеливо). Хорошо. А дальше?
Мишонне. Дальше? Он был, по-видимому, удивлен и спросил: зачем тебе расставаться с бриллиантами? Ради чего, с какой целью? На этот вопрос я не мог ответить, ты ведь не посвятила меня в свои намерения. Тогда он стал писать чек банкиру и произнес при этом следующие, весьма достойные слова: «Передайте мадемуазель Лекуврёр, я буду считать, что эта вещь просто дана мне на хранение». Потом прибавил с улыбкой, которая мне понравилась меньше: «Дана на хранение, и мадемуазель Лекуврёр, когда пожелает, может прийти ко мне за ней… лично».
Адриенна(нетерпеливо). Словом, шестьдесят тысяч ливров…
Мишонне. У меня.
Адриенна. Ах, какое счастье! Но если бы вы знали, что выстрадала я за эти два часа, пока ждала вас, вы бы поторопились! Ведь уже поздно, а у меня еще другие хлопоты.
Мишонне. Да, тебе не хватает еще десяти тысяч ливров. Ты говорила. Вот они.
Адриенна. Боже мой!
Мишонне. Я сначала отправился за ними. Потому-то я и задержался. Прости меня.
Адриенна. Вы… их достали? Где?
Мишонне. У нотариуса, который ведает наследством моего дяди, лавочника с улицы Фёру.
Адриенна. Наследство! Ваше единственное достояние! Все, чем вы располагаете! Я не вправе принять такую жертву!
Мишонне. Почему?
Адриенна. Я готова рисковать своим состоянием, но никак не состоянием друга.
Мишонне. Рисковать? Как рисковать? Объясни мне.
Адриенна. Не могу. Я ничего не могу вам сказать.
Мишонне. Не можешь? Не надо. Но деньги возьми… Я так хочу. Все это – твое.
Адриенна. Мы об этом еще поговорим, а пока оставьте их при себе. Надо бы сию же минуту отнести всю эту сумму в русское посольство, на улицу Сент-Оноре.
Мишонне. В русское посольство?
Адриенна. Да, самому послу. Отдать ее в уплату по векселю в семьдесят тысяч ливров… вексель на имя графа Калькрейца.
