– В колонии к чему труднее всего адаптироваться?
– Само лишение свободы угнетает. Психологически очень тяжело.
– Чем занимаетесь в зоне?
– Здесь я чем только не занимался. Когда я приехал в 2006 году в зону, меня назначили руководителем секции социальной помощи осужденным. Потом работал в обувном цеху. После этого был заведующим кафе-баром в колонии. А недавно меня перевели в самый большой отряд колонии, где порядка двухсот человек, и там я возглавляю секцию трудовой адаптации осужденных.
– Сложно работать с осужденными?
– С людьми вообще тяжело работать. А с людьми, которые лишены свободы, думаю, что вдвойне тяжело. Потому что психологически люди не уравновешены…
– Чем конкретно приходится заниматься в отряде?
– Благоустройством отряда…
– Зона может изменить человека?
– На мой взгляд, не может. Я просто на себе в этом убедился. Я за несколько лет в зоне другим человеком не стал.
Вопрос о сроке заключения приводит осужденного Р. в замешательство. Наконец он собирается с мыслями:
– Дело в том, что по амнистии 2000 года мне сократили срок как участнику боевых действий. В итоге мне остается отбыть восемь лет. Но я бы уже сейчас вышел на свободу, если бы не сбежал из колонии. Потому что в бегах я был ровно восемь лет.
Осужденный Р.
– Родился я 1 января 1968 года в городе Мурманске. Отец – военный, дед – Герой Советского Союза, ему поставлен памятник в Мурманске. Мне есть чем гордиться… Когда я закончил восемь классов, поступил в Суворовское училище в Ленинграде. Но не закончил училище – выгнали за драку. Уехал опять в Мурманск, где закончил техникум по специальности моторист-судоводитель. Потом я пришел в военкомат и подал заявление о том, что я хочу служить в «горячей точке» – в Афганистане. Служил в Файзабаде, Кандагаре и Джелалабаде. Я принимал непосредственное участие в операциях, имею два ранения и два ордена Красной Звезды. Есть благодарность за службу от Верховного Совета Советского Союза и личное поощрение Горбачева.
– За что вас поощрили?
– Во-первых, за сопровождение Переса де Куэльяра, когда он прилетал в Кабул. Он возглавлял тогда ООН. А во-вторых, за сопровождение Розенбаума Александра по всему Афганистану. Он ездил с концертами. Наша группа его сопровождала.
– Ну а вы в какой должности были?
– Я был командиром взвода.
– Во время сопровождения были нештатные ситуации?
– В принципе, обычная война…
– Я имею в виду ситуации, при которых возникала угроза жизни Розенбауму?
– Вообще, Сашка молодец! Он объездил весь Афган…
– Общались с ним?
– Мы и сейчас общаемся. Мужик очень хороший.
– Чем вы занимались после Афганистана?
– Вернулся в Мурманск. И уже на четвертый день устроился работать на 287-ю базу снабжения Северного флота. Потом заинтересовались мною органы госбезопасности – в то время КГБ. Потому что я знаю три языка в совершенстве.
– Какие?
– Фарси, английский и норвежский.
– Где вы их изучили?
– Сам. И отец учил.
– То есть дома?
– Ну, не только. Я ходил в школу английского языка, ходил в клуб юных моряков, закончил художку, закончил музыкалку…
– Понятно. Что было дальше?
– Мне предложили закончить школу гозбезопасности и работать у них. Я согласился. Работал в группе «Сосна», которая занималась радиоразведкой северного региона. В этой группе я проработал до 1994 года. Как раз в 1994 году я попал под суд. Дело в том, что я уже перешел работать в другой отдел, и вот это уголовное дело выросло практически из моей работы. В том, что я попал в колонию, виноваты те амбиции… именно то, что прошел службу в Афганистане… Немножко сыграло роль высокомерное отношение к тому, что я работал в Комитете. Я позволил себе сделать то, чего не надо было делать. И еще стечение обстоятельств.
– За что вас осудили?
– Осудили меня, еще по старому Уголовному кодексу, по 102-й статье – это убийство, по 146-й – разбой, по 144-й – кража, и по 218-й – оружие.
– И вы утверждаете, что все исходило из вашей работы?
– Нет, дело в том, что часть исходила из работы, а часть исходила из побуждения лучшего. Мое дело разделили на два уголовных дела… А вообще, когда завели дело, то я уволился годом назад, чтобы не попасть в сводки по Комитету.
