Как позднее я узнал, во всей этой истории был кровно заинтересован районный прокурор. Но пока я ни о чем не подозревал, пытаясь латать дыры в районном бюджете. Еще до меня у района был договор с Норильском по переселению в наши края северян. Предполагалось, что норильские власти вольют в бюджет района значительные денежные суммы, а мы, в свою очередь, обещали обеспечить будущих переселенцев работой и жильем. Я звоню в Норильск, интересуюсь, каким образом они хотят участвовать в развитии нашего района. И вдруг слышу в ответ, дескать, мы вам закупили оборудование для целого бетонного завода. Начинаю выяснять что к чему, и, действительно, оказалось, при прежнем главе района был смонтирован на базе ПМК новый бетонный завод. Во время приватизации завод в документы не попал, а через год его продали частному предпринимателю. Стоимость завода в тех ценах восемь миллиардов рублей. Прежний глава района не поставил завод на баланс. Завод продали, но район не получил не копейки. Восемь миллиардов ушло на сторону… И вот ситуация: я теперь должен был принять какое-то решение. Норильск заявляет, что оказал району помощь, программа по переселению не отменяется, и мне, как новому главе района, нужно теперь нести всю ответственность за происшедшее. Что делать? Пишу заявление о хищении госсобственности в особо крупных размерах – на имя начальника РОВД. Учитывая должность заявителя, то есть мою должность, и суть дела, которое может перерасти в скандал, начальник районного отдела милиции пересылает мое заявление в Красноярск, оттуда оно поступает, в свою очередь, в региональный ОБЭП в Минусинске. И через полтора месяца я получаю короткий ответ: «Дело прекращено». То есть его даже не начинали, это дело. Еду в Красноярск, захожу к начальнику краевого УВД, рассказываю все по порядку. Он сразу берет телефонную трубку, набирает какой-то номер и, пока ждет абонента, заверяет меня, что во всем обязательно разберется. Приезжаю обратно в район и даже не успеваю приступить к делам – у меня случился гипертонический криз. Попадаю в больницу, проходит несколько дней, и вдруг ко мне – посетители, двое молодых людей. Показывают красные корочки и прямо в палате надевают мне наручники! Кто-то из медперсонала пытается сказать, что я – сердечник… Но куда там, меня увозят сразу в СИЗО, в камеру. Обвинили в том, что получил взятку от старательской артели из Тувы. Артель пользуется нашей автодорогой, и якобы я заявил начальнику артели, чтобы он платил мне за эту дорогу.
А что было на самом деле? Мой первый заместитель и директор муниципального центра однажды ездили в артель и взяли какой-то вексель. Об этом я узнал, когда прочитал уголовное дело. Посмотрел дату, и оказалось, когда они ездили в артель, я был в командировке. О той поездке своего заместителя, конечно, не мог знать. Да и позже я об этом ничего не слышал. Однако обвинение с меня не снимают. Наступает день судебного заседания. Проводят суд почему-то не в нашем районе, а в другом, соседнем. И что интересно, прокурор нашего района каждый день – а заседали несколько дней, – он ежедневно приезжал в другой район, за сотни километров, совещаться с судьей. И вот приговор – семь лет лишения свободы. Потом мне открываются все тайные пружины этого дела, я вдруг узнаю, кто был заинтересован в моей ликвидации…
В незаконной приватизации в районе, в переделе государственной собственности участвовали начальник РОВД, прокурор района, бывший глава района, его заместитель, начальник ПМК. Впоследствии начальника РОВД отправили на пенсию, бывшего главу района – руководить другим районом, а районного прокурора – на повышение, в краевую прокуратуру. Оказалось, заместитель прокурора края ездил на охоту с нашим прокурором… А когда я сидел еще в СИЗО, ко мне однажды приехал начальник регионального управления по борьбе с экономической преступностью и сказал, что уголовное дело по моему заявлению о хищении целого бетонного завода, который я хотел вернуть району, прекращено… за давностью факта хищения! Нашли верный ход: меня в районе не стало – и проблем в районе тоже не стало, как будто и не было.
