Никогда не забуду пеструю, бесконечную очередь к гробу Василия Шукшина, эти алые гроздья калины в руках…
Бог мой! Но чиновник-то как бдил и тогда, когда уже ясно — Василий Шукшин — народный писатель, подвижник и страстотерпец… Где лежать его телу? Казалось бы, ясно — на Новодевичьем…
Ан нет, канцелярист сказал мне:
— Не выйдет. Не положено.
И я понял — не переломить, "регалии" у Шукшина — не те.
Но друзья писателя не могли смириться с таким унизительным решением… Мы думали, думали… И надумали. Я посоветовал вдове Василия Макаровича, актрисе Лидии Федосеевой, заявить, что если чиновники будут настаивать на своем, — она увезет тело мужа на Алтай…
Так она и сделала. Пошла и сказала. И что-то там, в механизме, где то "дают", то "не дают", заело, умолкло, а потом все-таки сработало в ответ: "Разрешаем Новодевичье…"
Кто победил? Я? Или Федосеева-Шукшина? В самый разгул застоя? Да нет, люди, массы… гроздья народного гнева уж слишком явственно заколыхались у самых окон чиновничьих кабинетов…
О Константине Симонове уже написано множество воспоминаний. И претензий к нему предъявлено порядком. Тогда-то и там-то проявил себя не так, как следовало, там-то и тогда-то не рискнул, не… Имя, обросшее и слухами, и легендами, и правдой, и полуправдой, и чистой ложью.
Но для меня, который ребенком дышал запахом пожарищ, который сполна узнал, что такое эвакуация под бомбами и как кстати оказываются крепкие, истинно мужские руки партизан, помогающие тебе поскорее забраться в лодку, истово работающие веслами с единственной целью — спасти тебя, незнакомого мальчишку, — вечно будут дороги картины военного быта, точно нарисованные его горячим пером:
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди…
Это мог написать только остро видящий, остро чувствующий человек, как говорится, — свой в доску.
То, что он многое-многое понимал давно и четко — в этом тоже не сомневаюсь. Высказаться не мог, не смел. Не дано, значит, сверхсмелости. Но многим ли это дано? Судить — легче, проще… Я предпочитаю благодарить человека за то хорошее, что он сделал, оставил, дал… Мое сердце и сегодня согревают строки:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди…
Не обессудьте, о Константине Симонове у меня свои воспоминания. Я, например, с удовольствием наблюдал за ним, когда он, тамада, вел застолья. Сколько веселья, какое легкое, никому не обидное остроумие!
Я хорошо знал его первую жену и всех его четверых детей в разных возрастах помню. Я знаю, что К. Симонов сумел и после своей смерти не разобщить семью, как это подчас бывает, а сдружить. Как? Очень просто. Он составил продуманное завещание, и никого из родных не унизил, не обидел. Правда и то, что ему было чем наделять — богатый человек… Так или иначе дружба между детьми сохранилась.
Всем, кто знал его за несколько лет до смерти, и мне в том числе, казалась нечеловечески исступленной его работа. Он писал, писал, выступал, работал с теледокументалистами, мотался, как обычно, по миру… И вдруг звонок:
— Симонов умер…
Впрочем, не совсем вдруг. И не совсем "умер". Его, как говорится, "запороли" врачи. До лечения в нашей больнице он побывал в Париже. Там его осмотрели медицинские светила. Он жаловался на почки. Им же не понравились его легкие. Он успел потом побывать на симпозиуме в Ташкенте. Прилетел в Москву — очень плохое самочувствие. Куда? В Кремлевку… Там и умер. Сочли — от рака легких. Но приехал профессор-легочник из Исландии и… Да, бывают такие печальные курьезы… Этот профессор выяснил, что пациент много лет курил трубку. Исландец обнаружил слой смолы на легких писателя. И там, за рубежом, оказывается, есть, создана специальная машинка для очищения этого налета… Но — поздно…
Все это мне рассказали в больнице, когда я приехал забирать тело писателя.
Боже мой, какое ужасное у него было лицо! Что же за боль, за муку он перенес! А ведь вроде совсем недавно я видел его энергичным, красивым, с этими живыми, въедливыми глазами, белыми волосами и темными бровями! И надо свыкнуться с этим новым, пугающим обликом… Тяжко. Лучше не смотреть…
