Дверь внезапно распахнулась…
На пороге стоял смертельно бледный Барсуков (полезный человек — есть МНЕНИЕ назначить его ПОТОМ комендантом Кремля) и испуганно блеял:
— Он исчез.
— Кто исчез? — не понял Коржаков.
— Да… Первый исчез!
Коржаков резко обернулся к телеэкрану — Ельцин по-прежнему сидел рядом с Хасбулатовым, всё такой же бодрый и весёлый.
— Ты что гонишь?! Да вот же он! — ткнул в экран пальцем главный охранник.
— Я не про него… Я про… того… настоящего…
— А-а-а. Не морочь себе голову! Кому этот куль обдристанный нужен. Небось, забурился куда-нибудь в подвал, зашхерился между тёплыми трубами и дрыхнет себе! Ни черта, оно проспится — и само вылезет.
— Но всё-таки… как-то неудобно…
— Не ссы, полковник! В случае чего — у нас (шёпотом) и ещё один, третий, в запасе есть… — и Коржаков с удовольствием глотнул ещё коньячку…
19 августа 1991 года. Восемнадцать часов ровно. Город Ленинград, Дворцовая площадь, Штаб Ленинградского военного округа
После встречи с Ельциным и другими членами российского руководства в Усове Собчак прилетел в Ленинград и сразу же, из Пулкова, помчался на номенклатурной чёрной «Волге» с козырным номером, с буквами ЛОС, в центр города…
В само здание охрану, которая заботливо ограждала народного избранника от благодарного ленинградского народа, не пропустили… Впрочем, перед проходной на деревянной лавочке читал «Комсомолку» и охранник Гидаспова.
Увидев Собчака, он вначале сделал казённо-приветливое лицо, а затем, за его спиной, весь сияя, показал ему язык.
На втором этаже был кабинет командующего войсками округа.
Дверь в него распахнута нараспашку, и приёмная, и кабинет пусты — только мерно двигается маятник огромных часов, отмеряя безжалостное время. То самое, которое смололо в муку страны, города, империи и их сияющие столицы.
В приёмной Собчак, интеллигентный, заорал как туркестанский ишак:
— Что за бардак! Где командующий? Почему кабинет не охраняется!!
Откуда-то прибежал перепуганный подполковник, дрожа коленками, вытянулся, пытаясь по-молодецки втянуть немаленькое пузцо…
Собчак продолжал на него наезжать, как рэкетир на палатку с пивом:
— Немедленно! Доставить меня к командующему!!
— Есть! Есть! Они вон там заседают, — и подполковник лакейски прогнулся перед вчерашним профессором…
Спустившись в подвал, Собчак увидел в конференцзале командующего ЛенВО Самсонова, начальника КГБ Куркова, командующего ВВ Савина, начальника Северо-Западного погранокруга Викторова…
Во главе стола сидел Гидаспов, первый коммунист области…
Единственным своим для Собчака был, по его же собственному выражению, благодетель — начальник Ленинградского ГУВД Крамаров, верный демократ, в прошлой жизни работник НИИ Теплотехники (при котором число уличных преступлений увеличилось в Ленинграде с семидесяти до двухсот пятидесяти четырёх в день)…
Не дав никому рта раскрыть, Собчак стал орать, что все они заговорщики, и всё, что они делают, незаконно, и если они хоть пальцем шевельнут, то их будет судить, как в Нюрнберге нацистов, международный трибунал!!!
Самсонов возразил неуверенно:
— Ну почему незаконно, у меня есть распоряжение…
Собчак с профессорским апломбом перебил его:
— Да ты знаешь, сапог, кто я? Я один из разработчиков Закона о чрезвычайном положении, и есть только четыре ситуации, когда оно может быть введено на конкретной территории. Это — эпидемия, эпизоотия, землетрясение и массовые беспорядки…
