В этот самый миг Москву по приказу Ельцина покинул Козырев — министр его иностранных дел. Он отправился в Брюссель, где на чрезвычайную встречу собрались главы внешнеполитических ведомств стран НАТО.
Козырев имел поручение призвать страны НАТО осудить насильственную узурпацию власти в СССР и взять под международный контроль ядерные средства Советской Армии…
Президент США Буш прервал отдых в штате Мэн и срочно вылетел в Вашингтон, в самолёте «ЮСАФ номер один». На пресс-конференции на борту самолёта он признал ГКЧП незаконным, а также сообщил о приостановлении экономического сотрудничества с СССР.
— Нет реформ — нет денег! — заявил он строго и погрозил пальцем. — Ну-ну.
19 августа 1991 года. Девятнадцать часов. Город Москва. Станция метро «Волоколамская», Ждановско-Краснопресненской линии
«Вот автор… загнул! — воскликнет умудрённый нелёгкой (а у такого Читателя жизнь, в силу его имманентного ума и сообразительности, всегда тяжела и неказиста) жизнью демократический Читатель… И это где же такая станция?»
Там же, где и всегда была, — отвечу я. Аккурат между «Щукинской» и «Тушинской»…
Московское метро строилось проклятыми коммунистами — на вырост… Вот построят на месте аэродрома Центрального аэроклуба им. Чкалова жилой район — а станция метро под него уж и готова!
Да так себе, правда, станция — не «Комсомольская-Кольцевая» с её мозаиками или «Новослободская» с её витражами — обычная «сороконожка». Но удобно — один выход на Волоколамку, второй — пока в чисто поле, к улице Водников…
А пока что поезда проходили «Волоколамскую» без остановок.
…Борис Николаевич Ельцин, президент и вообще… гарант, с трудом разлепил опухшие после трёхдневного (с шестнадцатого августа) пьянства глаза…
Вокруг было темно и холодно. Вдали что-то ритмически прогрохотало.
Что-то тупое и жесткое немилосердно попинало его под рёбра:
— И что, ты хочешь мне сказать, что это вот — оно самое?! А кто тогда на танк лазал?
«Какой танк? — подумал Ельцин. — Да я и с моста-то падал, не то что с танка…»
Рядом опять что-то железно прогрохотало…
19 августа 1991 года. Семнадцать часов восемнадцать минут. Москва, Дом Верховного Совета РСФСР. Цокольный этаж, комната 221-в
Неторопливо, мелкими глоточками потягивая из плоской стеклянной фляжечки прихваченный из буфета «Хенесси» («Вот она, свобода! Захочу, и ещё возьму! МНЕ теперь ПОЛОЖЕНО!»), Коржаков с насмешливой улыбкой смотрел на экран телевизора…
По внутренней телесети шла непрерывная трансляция из зала заседания.
Как раз сейчас вальяжно развалившийся на председательском кресле, как на деревянном ящике из-под яблок на грозненском рынке, Руслан Имранович Хасбулатов снисходительно предоставлял слово «полезному идиоту» — Сергею Адамовичу Ковалёву.
Следовало ожидать очередной порции мерзопакостнейшей грязи, готовой вот-вот политься из «трейтьего микрофона…» в адрес позора мировой демократической общественности — гнусного «совка».
Впрочем, Коржакову было глубоко плевать и на юродивого правозащитничка, и на этого слишком образованного чурку, и на так называемую Россию!
Кресло было мягким, «Хенесси» — старым, а на остальное — насрать и забыть… Зачем он когда-то поступал в КГБ?
Вовсе не за тем, чтобы быть в передовых рядах вооружённого отряда партии!
Отнюдь. Тогда затем, чтобы сытно жрать, сладко пить и ни хрена ничего не делать?
Не совсем. Хотя гораздо ближе к теме. Но! Еще ему до визга хотелось Власти — и трепета, в который вгоняла обывателя заветная красная книжечка.
Именно ради того, чтобы прикоснуться к ней, к власти — он последовал в республиканский КГБ (жалкое подобие союзного), куда стекалось всё отребье, а оттуда — после того как его сократили — прямиком в приёмную первого заместителя Госстроя, карандаши точить… Именно поэтому он терпел выходки этого свердловского алкаша!
И вот теперь его мечты сбывались — он будет рядом с Первым! По-прежнему ничего не делая, ни за что не отвечая, но сияя отражённым цветом величия Руководителя огромной страны.
Кроме того, с сегодняшнего дня ему шла двойная оплата — у себя в «конторе» и ещё — в валюте, выплачиваемая деловыми партнерами.
