Сейчас, когда сородичи отреагировали на ее найденыша неприязненно и явно не пожелали принимать его просто так, утихла и ревность, так что Брусника могла спокойно наслаждаться жизнью и не торопить своего спутника.
Окончательно расслабившись, Руся вскоре задремала. Управлять оленем постоянной нужды не было, хватило указать нужное направление, а на тайных тропах дитя Леса ориентировалось получше самой шаманки.
На ночевку остановились, когда начало смеркаться, на краю неглубокого оврага, по дну которого бежал ручей. Хаггар соскользнул на землю, морщась от неприятных ощущений в затекших от долгой дороги ногах и спине — он сильно отвык от верховой езды, даже такой размеренной и комфортной, снял со спины зверя отчаянно зевающую заспанную шаманку и сумки, и дитя Леса тут же растворилось в сумраке.
Переход с тропы в обычный лес на этот раз оказался настолько резким, что маг окончательно перестал сомневаться в реальности и действенности этих тайных переходов. Здесь их окружал совсем другой лес, это сложно было не заметить даже плохо разбирающемуся в подобных вопросах Хару.
Неподалеку от стойбища лес хоть и оказывал на теневика гнетущее впечатление, но это было скорее проявлением его собственной фантазии и впечатлением от первого контакта с Лесом. Если судить непредвзято, тот лес был светлым, полупрозрачным, гостеприимным. Высокие ветви деревьев цедили на землю кружевные солнечные лучи, на многочисленных прогалинах пробивалась густая трава и кустарник, пахло цветами и палыми листьями, перекрикивались многочисленные птицы.
Почти так же выглядел лес на тропах. А здесь… Небо вообще не проглядывало сквозь тесно переплетенные ветви стоящих стеной деревьев. Чахлый, чуть живой подлесок тонул в густом толстом мху, из которого поднимались неохватные темные стволы. Мох глубоко проседал и пружинил под ногами, карабкался по этим черным колоннам вверх, укрывал толстым слоем гнилые трухлявые пни. Деревья стояли настолько плотно и держали друг друга так крепко, что просто не могли рухнуть, и умирали стоя, падая только тогда, когда древесина окончательно обращалась в труху и осыпалась под собственным весом. На дне оврага клочьями лежал редкий дырявый туман. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом воды. Ни ветра, ни птиц.
— Мрачное место, — задумчиво заметил маг, озираясь. Голос прозвучал глухо, как в маленькой тесной комнате.
— Глушь, — пожав плечами, отозвалась Брусника, освобождая от мха участок земли под будущее кострище. Она выглядела абсолютно спокойной, и Хаггар почувствовал раздражение с ноткой зависти: он в этом месте такой невозмутимостью похвастаться не мог, тяжелые кроны угнетали и нервировали. — Здесь людям не место, это самая глубина леса. Но нас пустили. Мне кажется, Лесу нравится то, что мы хотим сделать, поэтому он помогает.
С этими словами она, оглядевшись, подошла к стоящему неподалеку на вид совершенно сухому дереву, ухватилась за толстую низкую ветку и, упираясь ногой в ствол, попыталась ее отломить. Хар не отказал себе в удовольствии пару мгновений понаблюдать за недовольно пыхтящей маленькой шаманкой, потом хмыкнул, подошел и оттащил ее в сторону, придержав за шкирку.
— Давай я сделаю, а ты лучше за водой сходи.
— Хорошо, спасибо!
Настаивать она, конечно, не стала. Как раз наоборот, очень рассчитывала, что чужак в самом деле предложит помощь, и теперь послушно удалилась к ручью, украдкой искоса поглядывая на мужчину. У того все получилось гораздо ловчее, чем у нее, сухой сук поддался безо всякой магии.
«Все-таки это хорошо, что на него наткнулась именно я, — удовлетворенно подумала Руся. — Он хороший, что бы там ни говорил Остролист. А что на белого зверя похож, так это, может, и к лучшему. Зато он один такой!»
Спали путники прямо на земле, на толстом моховом ковре, закутавшись в длинный широкий кожаный плащ с глубоким капюшоном, и это оказалось неожиданно удобно. Ночь прошла почти спокойно, если не считать ветра, усилившегося к полуночи. Внизу он не ощущался совершенно, но сверху доносился пронзительный свист, а стволы порой глухо, тяжело стонали, раскачиваясь. Бруснику подобные мелочи не тревожили, а вот беспокойство Хара никуда не делось, и мужчина спал урывками, то и дело просыпаясь.
