Так вот, в это утро Брусника окончательно решила, что ей просто не везло. Потому что этот чужак с грозным именем оказался совсем не таким, как прежние, а именно таким, о котором действительно можно рассказать с восхищением. Правда, рассказывать кому-то женщина ничего не собиралась. Это утро лишь дополнительно укрепило сделанный ею ранее вывод. «Мое!» — решительно утверждало все ее существо, и делиться с кем-либо даже впечатлениями о своей находке Руся не собиралась.
Хаггар поначалу не торопился, но чем дальше, тем труднее давалась ему эта неспешность. С каждым прикосновением, с каждым снятым предметом одежды самообладание мужчины заметно таяло. И если поначалу ласки его походили на неторопливое изучение гибкого тела маленькой шаманки, то, когда она осталась в его руках одетая лишь в свою повязку с перьями на голове и ряды браслетов на предплечьях, осталась только страсть.
Впрочем, к тому моменту Брусника и сама уже дрожала от возбуждения, жадно льнула к его рукам и тянулась навстречу каждому прикосновению. Ее отзывчивость не способствовала его сдержанности, и прелюдия получилась гораздо короче, чем предполагалось. Но это никого не расстроило.
Когда он, придерживая бедра женщины ладонью и опираясь на один локоть, вошел в нее, подарив изумительное ощущение наполненности, та не удержалась от громкого стона, крепко обхватила его талию ногами и выгнулась от прокатившегося по телу наслаждения, инстинктивно сжала бедра, усиливая собственное удовольствие и заставляя партнера зажмуриться и стиснуть зубы, уткнувшись лбом в шею Брусники — Хаггар сам едва удержался в этот момент на краю.
Впрочем, самоконтроля и выдержки мужчины все равно хватило ненадолго, и вскоре последовала быстрая бурная разрядка.
Он несколько мгновений полежал неподвижно, позволяя себе до конца испытать удовольствие, раз уж все получилось так быстро, а потом повернулся на спину, увлекая за собой любовницу: весил Хаггар, пожалуй, раза в два больше миниатюрной шаманки и опасался ее придавить. Подозревал, конечно, и даже ощущал, что не такая уж она хрупкая и слабая, как кажется на первый взгляд, но предпочел перестраховаться.
— Прости, — со смешком повинился он. — Не лучший из меня сейчас партнер получился, но обещаю исправиться.
Руся сначала хотела уточнить, как же будет выглядеть это «исправление», если ей и сейчас удивительно хорошо. Потом хотела порадоваться его желанию продолжить это близкое знакомство, полностью отвечающему ее собственному. Потом — немного поворчать, что все свершения после окончательного выздоровления, а сейчас ему нужно набираться сил.
Но говорить оказалось ужасно лень, поэтому она просто покрепче прижалась к горячему телу мужчины и потерлась щекой о его плечо.
Правда, через несколько минут нега растаяла, и женщина, немного поерзав, бесцеремонно устроилась на груди своей замечательной находки поудобнее, сложив руки и умостив на них голову, после чего осторожно поинтересовалась:
— Ты вспомнил что-нибудь?
— Почти все, — ответил тот, задумчиво обводя взглядом непонятное тесное помещение с низким потолком.
— Получается, ты знаешь, откуда и почему пришел сюда? И куда шел? И что с тобой случилось? — оживилась любопытная шаманка.
— Знаю, — усмехнулся он. Детская непосредственность этой случайной дикарки его по-прежнему не раздражала, а забавляла. Все-таки она здорово отличалась решительно ото всех женщин, с какими ему доводилось иметь дело, и это оказалось… интересно.
— Расскажи, пожалуйста, — просительно протянула она, а Хаггар пожал плечами.
— Да нечего рассказывать. Пришел я настолько издалека, что вряд ли оттуда доберется кто-то еще. Порядки там совсем другие, поэтому здешние мне совершенно непонятны, не удивляйся глупым вопросам. По-вашему, я тоже, получается, вроде шамана. Только злого, — со смешком добавил он.
— Почему — злого? — нахмурилась Брусника.
— Потому что умею главным образом разрушать, а не созидать. Хотя умею лечить кое-какие болезни. Впрочем, здесь эта способность вряд ли пригодится. Я не уверен, что у вас что-то подобное есть, — сообщил он, имея в виду проклятия. Про иллюзии, также относящиеся к теневой области дара, упоминать тоже не стал, он никогда не питал к ним интереса, поэтому разбирался только на уровне академической программы. То есть, в его личном представлении, не разбирался вовсе.
