О чем думалось гораздо охотнее, так это о глобальных переменах, вызванных этим поступком. И хотя никаких явных свидетельств изменений Хаггар пока не видел — слишком мало прошло времени, а подобные процессы не мгновенны, — магу казалось, что теневая оболочка пришла в движение и начала «оживать». Оставалось надеяться, что изменения эти в конечном итоге не приведут к катастрофе. Пока признаков оной не наблюдалось, Лес встретил нового шамана исключительно дружелюбно и радостно и казался полностью довольным жизнью.
Что случилось со вторым, темным миром, Хар тем более не представлял. Судя по тому, что сил одного мага хватило на разделение двух реальностей, связь между парой оказалась не такой уж крепкой, и оставалось надеяться, что тот, второй, тоже найдет себе подходящий компенсатор — становиться причиной грандиозных проблем соседнего мира не хотелось.
Когда проблема Хаггара с новым даром решилась — или, вернее, перестала стоять столь остро, — на этом месте их больше ничего не задерживало, и троица двинулась в путь. Брусника вызвала двух детей Леса, и, поскольку на пришельца из чужого мира олени теперь реагировали гораздо благосклонней, женщины устроились на спине одного из них, оставив второго мужчине. И тот уже почти без удивления поймал себя на неудовольствии по этому поводу: за время пути он очень привык к присутствию рядом Руси и отвыкать не хотел.
Впрочем, стоило устроиться на спине зверя, и про маленькую шаманку он временно забыл, увлеченный наблюдением за окружающим миром. Он видел причудливые и ошеломительно-сложные плетения, тоннелем укрывающие тропу. Видел наполняющую оленя — то есть, конечно, дитя Леса — магию, родственную этому магическому кокону. Скакуны действительно не являлись животными, они вообще сплошь состояли из магии — элементали, духи стихий, пусть и непривычного вида. А с другой стороны, какая стихия — такие и элементали.
Обратная дорога промелькнула быстро, без всяких осложнений; путников не беспокоили дикие животные, даже погода благоволила. А вот в селении их встречали, и Хаггар, разглядывая одинокую человеческую фигуру, непроизвольно замедлил шаг.
— Ну что, придумала, как будем оправдываться? — с иронией спросил он у Брусники и дернул плечом, поудобнее устраивая на нем сползающий ремень сумок. Сделать это рукой мужчина не мог — руки занимала шкура. Элементали распрощались с ним в стороне от селения, и некоторое расстояние предстояло преодолеть своим ходом. И именно в этот момент, как назло, небо начало сеять на землю мелкую и донельзя противную водяную пыль.
— Оправдываться за что? — настороженно переспросила Руся, которая вела за руку Вишню.
— За ее состояние. А также объяснять, что мы не имеем к нему никакого отношения, — насмешливо отозвался Хар.
— Но мы же правда не имеем! — возмущенно ахнула шаманка, опешившая от такой постановки вопроса, ей подобный вариант даже в голову не приходил.
— Вот и я не придумал, — задумчиво признал мужчина.
Остролист сидел прямо на вытоптанной земле чуть ближе первых шатров и вид имел такой, как будто находится здесь уже не первый день и все это время сохраняет неподвижность. Мелкая морось дождя не доставляла старшему шаману видимых неудобств.
Подозрение, что ждет он именно их, подтвердилось, когда при виде небольшой процессии старый колдун легко поднялся на ноги. Памятуя о первом своем знакомстве с Остролистом, Хаггар не ожидал от новой встречи ничего хорошего и испытал большое желание обойти шамана по дуге и зайти в селение с другой стороны. Последнюю мысль он, впрочем, быстро отогнал: еще чего не хватало, бегать от дикаря и прятаться по углам! Да и не спрячешься тут при всем желании…
Морально настроившись сохранять спокойствие в любой ситуации, Хар поравнялся со старшим шаманом. И растерянно замер на месте, когда тот сложил ладони на груди — одну на другую, над сердцем — и коротко поклонился. Брусника от такого поступка бывшего наставника опешила еще сильнее мага и замерла как вкопанная.
— Я был не прав, чужак, — первым заговорил Остролист. — Я принял тебя за другого и теперь виноват перед тобой. Но если ты позволишь, я объяснюсь.
