Террорист был мертв, он был уверен в этом, потому что видел его мозги, стрекающие по перегородке. Перескочив через загромоздившего проход пилота, Гольц сунулся в кабину — но все что он там увидел — это еще один труп.
Пилот, шевелясь на полу, как раздавленная гусеница, пытался подняться. Самолет, судя по тому, что он еще не пикировал — был на автопилоте, но спикировать он мог в любой момент.
— Вставайте!
Пилот был мертвенно бледен… между сорока и пятьюдесятью… конечно, испытание не из приятных. Черт бы все побрал…
Гольц рывком поднял пилота с пола, хлестнул его по лицу — раз, другой…
— Что… что вы себе позволяете?!
— Достаточно?
Пилот потер горящую щеку.
— Да… кажется…
Внезапно он перегнулся пополам, и его вырвало, прямо на ноги, на брюки. Гольц молча протянул платок.
— Вы сможете посадить самолет?
— Не уверен…
Черт…
— Я проверю, что в салонах, потом приду и помогу вам. Мы сделаем это вместе, и все будет нормально. Их больше нет.
— Больше нет… — тупо повторил пилот.
Только бы не скатился в шок. Тогда — точно… земли нажремся.
— Идите на свое место! Быстро!
Они оба прошли в кабину, первый пилот не сел — а рухнул в свое кресло, не пристегнувшись. Хорошо, что он включил автопилот, иначе бы…
Соседнее кресло было занято, Гольц решил, что труп в кабине — не лучшее соседство для пилота, сажающего переполненный лайнер.
— Я сейчас вернусь. Это он его убил?
— Да… Митька…
— Они мертвы. Все мертвы. Они мертвы, а мы — живы. Пока — живы. Я сейчас приду.
Вытащив убитого пилота из кресла, Гольц повернул голову, чтобы посмотреть, куда поставить ногу, и…
Алия стояла в дверях пилотской кабины. Плотно сжатые губы, дикая ненависть в глазах — и две осколочные гранаты в вытянутых, подрагивающих руках.
У Гольца обе руки были заняты. Автомат был на груди, к груди его прижимало тело пилота. Они стояли и смотрели друг другу в глаза…
— Ла Иллахи Илла Ллаху…[18]
Первый пилот обернулся, недоуменно посмотрел на старшую стюардессу.
— Алия, ты…
Поняв, что происходит, понимая и то, что, скорее всего не успеет — Гольц сильным рывком попытался толкнуть тело мертвого пилота на обезумевшую стюардессу и прыгнуть самому, чтобы сбить ее с ног, или хотя бы накрыть гранаты собой. Но лимит везения, отпущенный ему на сегодня, был безнадежно исчерпан.
Он не успел…
Во имя Аллаха!
18 августа 2002 года
Западная Сибирь
Вертолет появился тогда, когда я уже перестал надеяться. Когда я начал сходить с ума в этом медвежьем углу, окруженном тайгой, куда нет даже дороги. Когда появилась мысль добраться до экипажа очередного вертолета, завозящего сюда припасы и…
И будь что будет.
Вертолет я узнал сразу — Сикорский-89 «Салон», антрацитно-черный, с золотистым двуглавым орлом на фюзеляже. Понятно, кого он должен был возить — но я не хотел заранее знать, кого он привез. Задернув штору, я начал готовиться…
Это был Цесаревич. Мой старый друг по детским играм, с которым мы вместе отдыхали летом, кадрили первых дам и дрались с хулиганами. Но я едва узнал его.
— Ты мне нужен… — то было первое, что он сказал мне, когда переступил порог моих комфортабельных апартаментов.
— Что произошло? — не обращая внимания на сказанное, спросил я.
— Посуда есть? — вопросом на вопрос ответил Цесаревич.
Я открыл шкафчик, достал два пластиковых стакана.
— Извини, только такая. Фарфора тоже нет.
Николай достал из внутреннего кармана своего старого, еще времен десанта кителя плоский шкалик Смирновской, разбулькал ее по стаканам. Один молча протянул мне.
Выпили — не чокаясь, я уже понял, что чокаться не стоит, что пьем за погибших. Осталось понять — за кого.
— Что? — спросил я.
— Отца больше нет — глухим, надтреснутым голосом ответил Николай, теперь уже Николай Третий, Самодержец Российский.
Ну и что тут сказать? А ничего и не надо говорить. Нет для этого слов. И утешения — тоже лишние. Утешения нужны дамам. Не русским офицерам.
— Как?
— В Варшаве. Самолет потерпел катастрофу при заходе на посадку. В стране мятеж.
— Опять?
— Да.
Вот это — дела… Поверить сложно.
— Что на Востоке?
— Все хуже и хуже. Уже десятки тысяч убитых. Смертники подрываются каждый день. Ситуация выходит из-под контроля. Штанников застрелился.
