Не получается. Мне просто не удаётся приложить достаточно усилий, не опираясь правой ногой. Подтягивая левую ногу, с каждым сантиметром правая снова уходит вглубь.
— Проклятье! — тихо говорю я и на долю секунды у меня возникает соблазн позвать Сая, однако он должен оставаться рядом с Пейшенс, любой ценой. Я могу лишь надеяться, что на него можно положиться. Я даю себе пару секунд на то, чтобы перевести дух, и, в очередной раз, изо всех сил подтягиваю ногу. Ничего не получается. Наоборот, возникает такое чувство, как будто какая-то холодная, как лёд, рука обхватила мою щиколотку и держит её смертельной хваткой. Верная добыча! На самом ли деле то, что я слышу вокруг себя, — это лишь бульканье трясины, или это, скорее, слова, как если бы кто-то говорил шепеляво, брызгая слюной.
«Спускайся к нам, Джолетта. Мы давно тебя поджидаем. Сюда, в болото!»
Я закрываю глаза. Я не в праве позволить довести меня сейчас до сумасшествия.
Вдруг совсем неподалёку от меня раздаётся лай. Мои глаза широко распахиваются и видят на краю болота четырёхногую тень.
— Мали! — в ужасе кричу я. — Мали, стоять!
Моей собаке ни в коем случае нельзя ко мне приближаться, однако приказания её не интересуют. Она совершает быстрый прыжок вперёд, разбрызгивая грязную воду, и её передние лапы чуть-чуть увязают. Мали молниеносно вцепляется зубами в мой правый сапог, с большим усилием делает два шага назад задними лапами, и ей удаётся освободить передние. И затем она изо всех сил тянет меня за ногу. Я вскрикиваю, когда острые зубы пронзают кожу ботинка, но Мали не реагирует, а просто продолжает тянуть и тащить. Моё тело постепенно приходит в движение. То, что я не могла осуществить сама, совершает отчаянное напряжение сил собаки. Я ощущаю, как трясина отпускает меня, сантиметр за сантиметром. Наконец я и сама могу принять участие в своём освобождении. Затем лежу без сил на краю болота, а Мали лижет мне лицо.
— Моя храбрая девочка, — произношу я и обвиваю её шею руками. Собака виляет хвостом.
В Лондоне нет заграждений между внутренней частью города и рабочими кварталами. В Москве их разделяет полоса мин. Между бесчисленными бетонными убежищами Балашихи, Климовска, Одинцово и Зеленограда и сверкающим центром метрополии находится широкая полоса зелёных насаждений, производящая, на первый взгляд, безобидное впечатление и усыпанная цветочными клумбами. Но тонкий нюх Линн не обманешь. Она чувствует запах тонн взрывчатки, спрятанной под травой. Она даже чует, где именно мины находятся, и старается не наступить на какую-либо из них.
И вновь Слэйд возглавляет свою маленькую группу, пока они прокладывают себе дорогу через промышленную зону. Прошлой ночью они разделились, и каждый из них обследовал по одному рабочему кварталу. Линн направили в Зеленоград, Молох, в котором живут четыре или пять миллионов людей. Она спряталась и выждала, пока половина из них по эстакаде, пересекающей минное поле с помощью моста, была отправлена на ночную вахту, а другая половина, утомленная, легла в свои кровати, и тогда спокойно осмотрела окрестности. При этом она наткнулась на интересные запахи. Русский пот пахнет иначе, чем английский и кисловатый запах еды, который пробивался из большой кухни казино для рабочих, казался ей таким своеобразным, что она бы с величайшей охотой заглянула глазком в горшки. Но времени нет, в конце концов, это тебе не отпуск. Нужно найти девочку, светловолосую девочку и обоих её защитников.
— Когда вы найдёте её… — предупредил их Слэйд. — То, прежде всего, остерегайтесь охранницы. Она воинственна, а её инстинкт самосохранения равняется нулю. Безупречный продукт школы созерцателей.
— Слабые стороны? — спросил Спунк.
Слэйд лишь покачал головой.
— Никаких. Только девчонка. Ради неё она готова на всё.
И Линн была осторожной. Прочёсывая узкие улицы, теснимые многоэтажками, даже обнюхивая грязную воду, взятую из сточной канавы, в поисках следа, она постоянно держала лук и стрелу в боевом положении. Втайне она мечтала о том, что именно она выследит девочку и её стражей. Что уложит обоих созерцателей прицельными выстрелами, а целительницу доставит Слэйду, как военный трофей. Она представляла себе, как он будет удивлён, и спрашивала себя, а как это вообще будет выглядеть: не на шутку удивлённый Слэйд. С тех пор, как она с ним познакомилась, он никому не позволял глядеть в свои карты — а она помнит его с тех пор, как помнит самую себя.
