Мэр открыл мероприятие напыщенной речью, которую он закончил словами:
— А теперь перед вами выступит наш кандидат на высшую должность в этом штате, ваш будущий губернатор Джеф Джефферсон!
Крики, свист звучали долго, радостно. Однажды Крейг сказал Джефу, что в каждой кампании наступает момент, когда публика угадывает победителя. Люди аплодируют ему не потому, что он представляет их общественную позицию, а потому, что они хотят быть на стороне победителя.
В тот момент, когда Джефу показалось, что аплодисменты могут сейчас ослабеть, он предпринял первую попытку добиться тишины. Улыбаясь, он беспомощно развел руками и повернулся к стоящим на помосте, как бы говоря им: «Я делаю все, что в моих силах, но вы видите — они не прекращают».
Через несколько мгновений он действительно попытался остановить аплодисменты, и толпа наконец стихла. Джеф выдержал паузу; он всегда делал это, чтобы создать серьезную атмосферу. Затем он обычно начинал с шутки. На этот раз, прежде чем он заговорил, один из быков воинственно заревел.
Тотчас отказавшись от первой фразы своего выступления, Джеф сымпровизировал:
— Подождите, губернатор, я отвечу вам, если вы предоставите мне такую возможность.
Аплодисменты зазвучали снова — громче, сильнее, чем прежде. Потом смех и аплодисменты стихли. Люди подались вперед, предвкушая схватку. Этот негодяй Крейг умеет выбирать подходящую аудиторию, подумал Джеф. Единоборство — главный смысл родео. Сегодня здесь приветствуют любую борьбу. Хорошо, он устроит им состязание.
Воодушевленный ожиданиями толпы, Джеф проникся новой речью, которую он прежде читал с беспокойством. Сначала он поблагодарил людей за готовность выслушать его.
— Я польщен тем, что вы позволили мне присоединиться к вам во время соревнований по моему и вашему любимому виду спорта!
Конечно, снова раздались аплодисменты. Люди всегда аплодируют политикам, которые хвалят их.
— Я не рассчитывал увидеть здесь губернатора этого штата. Не рассчитывал на то, что он оценит настоящих людей вроде вас. Что он поймет ваши проблемы. Попытается решить их. Нет, он сейчас в Лос-Анджелесе или Сан-Франциско. Он, верно, обращается к какой-нибудь группе хиппи и либералов, критикующих свободную жизнь. Они считают, что свобода, о которой они так много говорят, предназначена только им, а не таким людям, как мы с вами.
Снова аплодисменты, свист в адрес губернатора.
Джеф продолжил:
— Или, возможно, губернатор встречается со своими политическими советниками, чтобы изобрести новую подлую ложь о том, как республиканцы тайно манипулируют людьми этого штата.
— Давайте ответим на его обвинения! Выясним наконец правду!
Последние фразы Джеф произнес, повышая голос. Толпа отреагировала так, как он ожидал. Прежде чем ему позволили продолжить, он успел досчитать до двадцати четырех. Да, они были на его стороне.
— Губернатор заявил, что имело место тайное совещание политиков-республиканцев, которое состоялось в засекреченном месте в необъявленное время. Что касается засекреченного места, то это был обыкновенный отель в Бель-Эйр. Вы, ваши жены и дети могли приехать туда, беспрепятственно войти в гостиницу, съесть там ленч или взять номер. Я бы не назвал это место засекреченным. А вы?
— Нет! — протяжно заревели трибуны.
— Теперь о том, было ли это совещание тайным. Поскольку прозвучало такое обвинение, я взял на себя труд провести расследование. И выяснил, что кроме сорока семи гостей там присутствовали восемь официантов, два администратора и шесть гостиничных боев. Да, еще два бармена. Мы, республиканцы, любим немного выпить перед ленчем.
Прозвучал смех, который должна была обеспечить последняя фраза.
— Восемнадцать посторонних на группу из сорока семи человек — я бы не стал утверждать, что это собрание было тайным. А вы?
Снова громкое протяжное «Нет!».
— Что касается необъявленного времени, то приглашения на встречу были посланы всем ее участникам по почте. Разве так осуществляется тайная деятельность?
Снова пауза и громкое «Нет!».
Теперь Джеф изменил тон, разыграл искреннее возмущение и гнев так, как он неоднократно делал перед кинокамерой. Улыбка исчезла с его лица. Оно стало казаться более худым, словно злость натянула его мышцы. Затем Джеф приступил к наиболее содержательной части своего выступления.
