А ведь планы были! Свобода внешней торговли — то есть, свои торгпредства, косульства, а то и полноправные посольства в Париже, Лондоне, Стокгольме! Чтобы доходы — не в Москву, а у себя, мы лучше знаем, как распорядиться! И вообще, власть верховная ваша — но в наши дела не лезьте, сами разберемся! Как Ленин учил — чем больше нацразвития, тем лучше. А какая нация в СССР самая развитая, самая культурная? Если брать нас и москалей без азиатского довеска, то пожалуй, вровень — вот только азиатчина как гиря, кому-то здорово мешает! Лет через пятьдесят — а чем Украина хуже Канады, которая вроде как в Британской империи, но самостийный доминион? Планы были… а вышел кукиш!
Кто посоветовал Хозяину Волынь и Галичину отрезать? Узнаю, не прощу, это ж наше окно в Европу! Помню, когда я еще мальцом скотину пас, маманя кофточку купила польскую, контрабандную, сколько за нее отдала! Все культурное к нам из Европы идет, а москали, уж простите, немытая Азия, как товарищ Кавалеридзе говорил, а уж он знает, человек искусства! И что с того, что другой язык? У русских в составе хоть якуты, хоть башкиры — а мы чем хуже?
И нечего сюда политику приплетать! Разве мы виноваты, что немцы до Волги дошли, и вся Украина под ними побывала? И что, всех кто на оккупированной территории, в предатели писать? Не все же могли в партизаны — а кормиться чем-то было надо! Сеять, пахать — а таким, как Кавалеридзе что делать, ну служил человек при немцах главным по культуре, так не карателем же? И мало ли что он там подписывал и что утверждал — не от него ведь зависело, кому в Бабий Яр охота? Закончена уже война, нашей победой! А значит эти, с запада, нам больше не враги, ну если конечно их не обижать. В конце концов, люди не за себя — за ридну Украину старались, "хоть с чертом но против угнетателей", австрийцам служили, немцам, ну теперь мне послужат, раз мы их победили! Панов резали — ну, те сами виноваты. С немцами шли — так за честную драку не судят. И вообще, мне на месте виднее, кого другом считать!
Пономаренко, жучара… Сам не приехал, кого прислал? На лбу ведь у нее написано, что ППЖ! И ведь знал о моем отношении — нет, без баб конечно нельзя, но не в рабочее же время! Выгнать бы эту к чертям, показав, кто она есть! Но нельзя… ведь это провокация, ай да Пономаренко! Как ни крути, но она не за себя приехала, а от московских. И если я с ней грубо, в центральном аппарате этого очень не поймут — и плевать тут на вкусы, принцип нарушен, это выйдет прямо бунт, и неуважение с моей стороны, не к этой б. и, а к тем, кто ее послал, причем ко всем скопом! Значит, если я не сдержусь, кто-то в Москве станет против меня, даже если сейчас колеблется или равнодушен! Пономаренко, гад, хочет и на елку, и не оцарапаться! Чтобы меня, окоротить, и при любом исходе дела, наверх не допускать! Москаль проклятый… а впрочем, если человек в ЦК и Политбюро попал, то все ясно, ну кто ж по своей воле с такой должности слезет? Ну да мы тоже не пальцем деланные, соображаем!
Значит, Пономаренко, и наверное, не он один, хочет, чтобы я за них черную работу сделал, а они, все плоды себе? Хозяину претензии предъявить, на меня сославшись? Ну да наука диалектика говорит, что сила завсегда слабостью может обернуться: они в Москве, перед Хозяином, и он может их, как в тридцать седьмом — а вот большая смута на Украине даже ему не нужна, особенно ввиду предстоящего спора с Европой. И глас народа — высшая правда, как Ленин говорил, и если народ против, я-то тут при чем? Это вот Пономаренке и передадим! Пусть и через эту самую — вот ведь, без всякого почтения смотрит, как на равного, да если бы кто из моих так на меня взглянуть посмел, тут же бы вылетел в какой-нибудь занюханный Тарнополь!
И когда я силу наберу — то напомню Пономаренке, чтобы он с этой, так и поступил. Потому что я так хочу — и ничего не забываю!
А пока — будем думать, что показать московскому начальству, хе-хе!
— Что ж, товарищ Ольховская, я надеюсь, за три дня вы все интересующее вас сумеете увидеть, о чем хотели бы доложить наверх?
Анна Лазарева (по документам, Ольховская). Киев, 20 июня 1944.
