Мы-то ничего не знаем, может, О-Танэ-сан[35] знает?
А ведь и то правда, она же все время смотрела за гостями, когда нас не было, — сказал старик.
А кто это О-Танэ-сан? — оживились инспекторы.
Горничная, она давно у нас работала. Когда мы ездили в Токио или еще куда, она оставалась за хозяйку. Если уж кого спрашивать, так ее.
А эта О-Танэ-сан сейчас здесь?
Она в Юносава живет.
Юносава? — Кажется, они уже где-то слышали это название.
— В деревне около плотины. Там уж никого не осталось, только одна она.
Ну конечно, про эту деревню им говорила хозяйка, когда они пили чай в «Киридзумикане».
А сейчас внучка О-Танэ помогает нам по хозяйству.
Внучка?
Славная девочка. Она еще малышкой осталась без родителей, О-Танэ ее вырастила. Когда О-Танэ состарилась и больше не могла работать, мы какое-то время присматривали за Сидзуэ — ее Сидзуэ зовут, эту девочку, — потом она кончила школу и теперь у нас работает, бабушку содержит. Говорили мы ей, иди дальше учись, мы об О-Танэ позаботимся, а она ни в какую: как же, говорит, я бабулю оставлю? Так и работает у нас. Сейчас позовем ее.
Не успел старик договорить, как старушка с неожиданным для ее возраста проворством встала, раздвинула сёдзи[36] и вышла. Вернулась она в сопровождении сем-надцати-восемнадцатилетней девушки, крепенькой и круглощекой. Тут же явилась и хозяйка с горячим чаем.
— Это наша Сидзуэ-тян. Уж такая она работница, так нам помогает. Грех, конечно, держать ее в такой глуши… — словно оправдываясь, сказала хозяйка, разливавшая чай.
Сидзуэ, и без того румяная, совсем залилась краской и смущенно поклонилась инспекторам.
Рады познакомиться, Сидзуэ-сан. Видите ли, мы хотели бы поговорить с вашей бабушкой по одному важному делу… Скажите, как у нее с памятью? — дружелюбно заговорил Мунэсуэ, боясь обеспокоить девушку.
Бабуля очень любит поговорить о прежних временах, часто рассказывает, какие люди раньше к нам приезжали. Так подробно обо всем рассказывает, что я даже удивляюсь иногда. — Сидзуэ, кажется, обрадовалась, что с ней заговорили о любимой бабушке.
Это прекрасно. Кстати, не говорила ли бабушка о каком-нибудь постояльце-негре?
Негре?
Ну да, из Америки.
Говорила. Она рассказывала, что как-то очень давно приезжал чернокожий солдат с сыном.
Чернокожий солдат с сыном! — невольно вырвалось у полицейских.
Ну да. Правда, она давно об этом рассказывала, может, я что и путаю.
— Мы хотели бы увидеться с вашей бабушкой…
— Ну вот и прекрасно! — улыбнулась хозяйка, обратившись к Сидзуэ. — У тебя же завтра выходной, ты как раз и проводишь гостей в Юносава.
Все, что можно было выяснить в Киридзуми, они выяснили. Теперь оставалось ждать завтрашнего дня. Ёковатари и Мунэсуэ вышли на улицу, и над ними раскинулось яркое звездное небо. Такого им давно не приходилось видеть. В городе небо тусклое, звезды унылые, едва заметные. А тут им словно не хватало места на небе, они теснили друг друга и сверкали. Сверкали жестким металлическим блеском, лишенным теплоты, как острия копий. Казалось, увидев людей, звезды ощетинились, как стая голодных зверей, готовых вот-вот броситься на добычу.
— Небо какое-то жуткое, — поежился Ёковатари и поспешил обратно в дом. Мунэсуэ последовал за ним, не рискнув остаться в одинбчестве.
Утро было ясное. Во дворе гостиницы раздавались толоса: выглянув в окно, инспекторы увидели, что это отправляется в путь компания туристов.
Стало быть, мы не одни тут ночевали, а? — обратился Мунэсуэ к Ёковатари.
Видно, они неплохо время провели. Вон какие веселые.
Здесь, кажется, проходит туристский маршрут на какую-то Кривобрюхую гору и на плоскогорье Асама.
Не Кривобрюхая, а Кривоносая! — раздался девичий смех у них за спиной. Это была вчерашняя девушка Сидзуэ: она принесла завтрак.
А, Сидзуэ-сан!
Ну как, хорошо вы спали?
Как младенцы. Только от голода и проснулись.
У меня давненько такого аппетита не было, — подтвердил Ёковатари слова Мунэсуэ, взглянув на накрытый столик. — На свежем воздухе особенно хочется есть.
Кстати, Сидзуэ-сан, когда вы уходите?
Все от вас зависит. Как только соберетесь, так сразу и пойдем.
Так что ж мы тут расселись, — заторопился Ёковатари, — отнимаем у вас время, сегодня ведь ваш выходной.
