Кёвеш сжал в локте руку Гудулича.
— Я непременно хочу познакомиться с твоей семьей. Извини, но меня очень интересует, какая жена тебе досталась. Ты понял? Расспрошу стариков, поговорю с Юлишкой…
— Погоди, уж лучше я сам.
— Наконец-то ты вновь обрел дар речи!
— Ладно уж! О том, что я вернулся в село из Пешта совсем другим человеком, пожалуй, не стоит и говорить. Навестил я Юлишку. Я многому научился, но и она стала
разумнее. Увидела меня, залилась румянцем. Мы стали называть друг друга на «вы». («Что вы, Геза, вы не знаете моего отца! Он фанатик! Он скорее отдаст меня в жены попрошайке-нищему, чем безбожнику-коммунисту!») Зато мать семейства вдруг стала за меня горой. Обвенчались мы тайком. А когда старый Гоор об этом пронюхал да еще узнал, что у нас будет ребенок, он отказался от собственной дочери, отлучил ее от семьи.
— И до сих пор вы не помирились? — Кёвеш искренне удивился.
— Где там! Он ругает членов кооператива, на чем свет стоит. Насильники, мол, они и грабители, не заслуживают даже похорон по христианскому обряду. А сегодня вон
драку учинил, ты и сам слышал.
— Ну а этот Давид, как его по фамилии…
— Шайго.
— Да-да, Шайго. Он был членом кооператива или не был?
— И был, и не был. То вступит, то выйдет.
— Словом, в каких ты с ним был отношениях?
— В каких? Еще позавчера я влепил ему пару пощечин.
— Но мне ты не сказал об этом ни слова!
— К чему? Стыдно. Такими делами не хвастаются.
— Ну а как Гоор относится к внукам?
— Внуков старый Гоор теперь уже признает законными. Но меня видеть по-прежнему не желает.
Гудулич вдруг остановился и указал пальцем на противоположную сторону улицы:
— Вон он идет, взгляни.
Гоор, одетый во все черное, степенно шел по тротуару.
Гудулич и майор Кёвеш подождали, пока он пройдет, и последовали за ним.
— Нашу, с позволения сказать, усадьбу й ветер насквозь продувает, и глаз человеческий простреливает, все видно как на ладони.
Понурившись, Анна молча шла рядом со старшим лейтенантом Бурианом.
Они дошли до домика с одним окном на улицу, в котором жила Анна.
— Нашу, с позволения сказать, усадьбу и ветер насквозь продувает, и глаз человеческий простреливает, все видно как на ладони,— промолвила Анна, остановившись перед своим двором.— Я несколько раз собиралась обнести ее деревянным забором, но так и не собралась. Дорого, очень дорого.
Она протянула Буриану руку.
Лейтенант принял эту руку.
— А как же письмо? — спросил он.
— Какое письмо? Ах, да, конечно.
Медленным движением, словно раздумывая, как ей поступать дальше, Анна открыла калитку и впустила офицера во двор. В доме их встретила мать Анны. Став у двери, она смотрела, как дочь копается в комоде, а сопровождавший ее офицер, присев на край стула, внимательно оглядывает комнату.
«Хорошо, что я прибралась вовремя»,— подумала старушка.
— Что ты ищешь, Аннушка? — спросила она.
— Да тут, одно письмо.
Мать молча кивнула. Что спрашивать! Ведь если бы Анна хотела сказать, чье письмо она ищет, то сказала бы.
— Сколько вам лет, тетушка Тёре?
— Пятьдесят семь.
Гость ограничился кивком головы. Что можно ответить на такой вопрос и что сказать по поводу такого ответа? Ровным счетом ничего. «Да, время бежит», или: «Вам столько не дашь, тетушка Тёре», или: «Время никого не щадит»? Пустые слова. И в комнате снова воцаряется молчание.
— Что, никак не найдешь, дочка? — спрашивает, наконец, мать.
— Не найду.
— От кого письмо-то?
— От Эммушки. То самое, где она пишет, что ждет ребенка.
Старая Тёре бледнеет и, попятившись, садится на диванчик. Она знает, что сейчас, перед этим гостем, ничем нельзя себя выдать— ни словом, ни жестом. Надо скрыть этот удар. Эммушка… Ведь ей ничего не сказали.
Однако скрыть в себе такую страшную новость она не в силах.
— Аннушка! Почему ты мне не сказала об этом?
— Зачем! Я не хотела вас огорчать, мама.
— Не хотела огорчать? Боже мой, бедная моя внучка! Бедная Эммушка.
Взгляд старой женщины устремился на потолок, словно она собиралась вознести молитву.
Анна уже сожалела, что обмолвилась про письмо.
— Я вижу, зря вам это сказала. Вам ничего нельзя говорить!
С чердака послышался какой-то шум, похожий на шаги. Старушка поспешила выручить дочь.
