— Но потом ты все-таки женился на Юлишке! — прервал его майор.
— Женился. Но когда? — Гудулич глубоко вздохнул, собираясь продолжать.
Кёвеш остановился и, взяв его за плечи, повернул к себе лицом.
— Ну, парень, и разговорчив же ты стал. Просто велеречив. Никогда бы не подумал, что без передышки ты можешь выложить целую историю. Что с тобой сделалось за это время, пока мы не виделись? Или это у тебя от радости, что мы встретились?
— Еще чего! Ведь мы расстались в ссоре.
Майор громко расхохотался. Он хохотал, а Гудулич смотрел на него во все глаза.
От радости, что встретились? Да он, собственно, никогда и не думал о Кёвеше. А если и вспоминал, то все реже и реже. Ему даже в голову не приходило, что они когда-нибудь встретятся.
«Ни разу я не слыхал этого слова — «велеречив»,— подумал Гудулич.— Но сразу понял, что Кёвеш имеет в виду. Верно, голос у меня сейчас не тот, что прежде. А почему? Потому что я боюсь. Дрожу как осиновый лист с прошлой ночи. Если по правде, пожалуй, с утра, но чувствую себя так, словно ни на минуту не сомкнул глаз.
И с самого утра меня что-то гнетет. А тут еще вторую неделю в роли соломенного вдовца находишься, жена сбежала. И, наконец, еще сюрприз-Кёвеш. Что ни говори, а эта неожиданная встреча с ним что-то значит. Помнится, я влепил ему оплеуху за Беттику. Ясно как день, что, когда начнется следствие, вы и меня потянете. Это уж как пить дать. Очень может быть, милый Руди, что ты уже знаешь кое-что. Не случайно же ты оказался в наших краях. Нет, не зря предупредила меня Бёжике, чтобы я смотрел в оба. Ты так внимательно слушал мой рассказ, как будто тебе уже известно, и то, кого я вез вчера ночью на заднем сиденье мотоцикла. Но позволь, я ведь никому и не заикнулся о своей ночной поездке! А Давид Шайго? Ужас какой-то! Трудно поверить, что он убит. Откуда, спрашивается, взяться спокойствию, если я сегодня еще даже не заглянул в контору, а служебную почту привозят ежедневно и по праздникам тоже? Хорош председатель, только сейчас об этом вспомнил! Но главное не в этом. Главное, что мне ни до чего нет никакого дела. Ни до чего. Анна заявила, что Эммушка дома не появлялась… Когда узнала про Давида. Ладно, все хорошо, дядюшка Геза. Эмма приехала поздно вечером, ее никто не видел, даже соседи. Так-так…»
Гудулич между тем говорил не переставая. Но если бы его спросили, что именно он говорит вслух, ответить на этот вопрос он не смог бы при всем старании.
На перекрестке их догнал запыхавшийся начальник сельского отделения милиции. Кёвеш остановился.
— Ну, что у тебя случилось?
— Разрешите доложить, товарищ майор! В реформатском храме верующие учинили драку. Главного зачинщика я изъял и посадил под арест.
— Главного зачинщика?
— Если угодно, главного заводилу. Он лупил всех, кто предлагал похоронить убитого гражданина Шайго по христианскому обычаю.
— Что значит по христианскому обычаю?
— Целиком, как он есть, без вскрытия в морге.
— Я хочу взглянуть на зачинщика. Идем, Геза!
— Кто же этот громила? — спросил Гудулич.
— Дядюшка Гоор.
— Мой тесть! Превосходно.
— Он твой тесть?
— Да. И я дальше с тобой не пойду.
— Как не пойдешь? А кто собирался представить меня Юлишке?
— Жене, которая сбежала от меня в родительский дом к Гоору?
Майор Кёвеш от удивления замолчал. Затем он сказал начальнику участка:
— Отпустите этого церковного драчуна на все четыре стороны. Следствию он не нужен. Лучше всего будет, если вы сами проводите его домой. Чтобы он еще чего-
нибудь не натворил.
— Чтобы он еще чего-нибудь не натворил,— повторил последние слова начальник участка.
Гудулич подошел к дереву и оперся об него спиной.
— Послушай, Руди, не сердись, но у меня нет никакого желания идти в гости к теще с тестем. Я это сделаю только под твоим нажимом. Ведь если я сейчас явлюсь туда, это будет выглядеть так, словно я признаю, что нагрешил.
— А ты чист как агнец?
— Чист и безгрешен.
— Но если тебя приведу я, это уже другое дело!
— Они подумают, что я прячусь за твоей спиной. А сам, мол, не посмел.
— А я непременно хочу увидеть эту семью!
Тудулич сдался. Они двинулись дальше, но председатель уже ничего не рассказывал и в ответ на все вопросы майора обижепно пожимал плечами.
