— Ты каждый день ходишь в кино?
— Совсем нет, даже не каждую неделю.
— Но в Пеште столько кинотеатров! Ты могла бы ходить даже по два раза в день.
— Могла бы, но не хожу.
— У тебя нет столько денег?
На округлом, правильной формы лице девушки лежит иичать безмятежного спокойствия. Губы ее складываются в улыбку.
— Я ведь живу не в Пеште.
— Не в Пеште? — Настала очередь удивляться и Дёзёке.— А мы всегда думали, что ты живешь в столице.
— Я живу не в Пеште, а в Буде!
Девушке даже чуть-чуть весело, что она вот так подтрунивает над младшими. Но те не обижаются.
Дёзёке осторожно, ступая на цыпочках, отправляется посмотреть, как себя чувствуют его голуби. Их двое, и они по очереди сменяют друг друга в гнезде, где высиживают птенцов.
Идука пододвигается ближе к старшей сестре, опирается локтями на ее круглое, мягкое колено и, подперев ручонкой подбородок, жадно впитывает в себя аромат духов и юного, пышущего здоровьем тела, покой улыбки и неторопливо льющиеся слова Эммы.
— Расскажи что-нибудь, Эммушка.
— Что тебе рассказать? О чем?
— А почему ты сидишь тут, на чердаке, и не идешь со мной на праздник? Так хочется на ярмарку!
Эмма не отвечает, молчит.
— Ты не скажешь, Эммушка?
— Что?
— Почему ты на чердаке…
В ясных глазах девушки можно прочесть ответ: маленькая глупышка. Она гладит Идуку по голове.
— Я сижу здесь, потому что меня нет дома.
— Но этого не может быть, ведь мы здесь…
— Да, но никто на свете не должен об этом знать.
— Поэтому мы не идем на ярмарку?
— Поэтому.
— Если бы ты знала, как мне хочется с тобой погулять! Мне ничего не надо покупать, просто так.
— Я даже об этом не подумала! А вообще-то я должна была бы привезти тебе подарок. Только понимаешь, совсем забыла, что сегодня праздник.
— Не беда, Эммушка.— Глаза Идуки даже подернулись слезами, так тронули ее слова сестры.
— Эммушка, позволь мне расчесать твои волосы.
Эмма разрешила, но только концы локонов, спадавшие на шею. Высунув кончик языка от великого старания, Идука приступила к делу.
— А я развожу голубей,— сказал Дёзёке, садясь по-турецки напротив старшей сестры.— Но только турманов и монахов.
— Только их?
— Ага. Это редкие породы, потому интересно. Мальчик хотел еще что-то сказать, но в этот момент внизу перед домом появился какой-то мужчина.
— Эй, Аннушка! Дорогая! Выходи, пойдем гулять на ярмарку! Я куплю тебе подарок! Выходи! — закричал он.
Ручонки Идуки, расчесывавшие волосы сестры, замерли.
— Это пожарник! Один раз он даже разбил окно, когда его не пустили в дом.
— Мамочка никогда никого не пускает. Безмятежное лицо Эммы омрачилось. Тихо и серьезно она спросила:
— И часто приходят такие вот непрошеные гости? Мальчик и девочка одновременно кивнули.
— Часто. Только мамочка никого не пускает.
— Чаще всего они, по ночам стучатся. Так страшно! Эмма тяжело вздохнула. Пожарник на улице не унимался.
— Ну, что же ты, Аннушка? Нечего меня стыдиться. Я человек вдовый, свободный!
Внизу прозвучал дрожащий женский голос:
— Разрази вас господь! Чтоб вам пусто было, нечестивец вы этакий!
— Ото бабушка,— прошептала Идука, дрожа от страха.
Пожарник, пошатываясь, пошел прочь. Обернувшись, он выкрикнул на прощание:
— Прогоняете? Выходит, пожарник для вас не человек. А молодых парией пускаете? И высокое начальство тоже?
— Будь ты проклят, охальник! — Голос бабушки звучал на этот раз твердо.
— Вот вырасту, всем этим подлецам кости переломаю,— с ожесточением сказал Дёзёке.— Если бы ты знала, Эммушка, сколько горя они приносят мамочке!
Идука снова принялась расчесывать волосы старшей сестры.
— Дёзёке никто не спрашивает, а меня вот все время донимают разные дяди: где старший лейтенант Клобушицки?
— Не болтай чепуху,— сказал мальчик, но его слова прозвучали скорее ласково, чем назидательно. Взгляд его скрестился со взглядом Эммы. Увидев слезы на ее глазах, он понял, что они думают об одном и том же.
— Эммушка! — прошептал он.— Ты знаешь, кто был твоим отцом?
Девушка печально кивнула и закрыла лицо руками, наверное, чтобы скрыть слезы.
Мальчик почувствовал, что он самый взрослый из всех троих.
— Не надо плакать,— попытался он успокоить Эммушку.— Вон дядя Геза! Теперь он председатель, а ведь тоже вырос без отца. Но даже и сейчас не знает, кто его отец. А почему? Потому что его мать не хочет говорить ему этого.
