Современный швейцарский детектив - страница 188

— Интересно, — пробормотал я. — Такого мне еще фотографировать не давали.

— Естественно, пока идет опробование. Когда начало болеть горло?

— Вчера, а сегодня с утра я почти не мог говорить.

— Вероятно, обычная простуда. Сейчас выпишу рецепт.

— На что?

Пфлюги взглянул на меня так, будто никогда не слышал более идиотского вопроса.

— На «сумакрин»!

Разумеется. Конечно же, «сумакрин». Кто не слышал об этом чудодейственном лекарстве концерна «Вольф», замечательном средстве против любых бактерий? Выписывать «сумакрин» при насморке — это все равно что стрелять из пушки по воробьям. Те врачи, что чувствовали свою ответственность, выписывали «сумакрин» осторожно, приберегая его для действительно тяжелых случаев, чтобы у возбудителей болезни не развивалась устойчивость. Но благодаря пропаганде нашего отдела рекламы, для которого я снял несколько упаковок, появившихся потом в глянцевом рекламном проспекте, «сумакрин» стал, пожалуй, самым распространенным средством при простудах, охотно выписываемым теми врачами, которые не любят особенно ломать себе голову. Габор предсказал мне все, что сделает Пфлюги, и вообще не советовал ходить к нему. Он настойчиво уговаривал меня не упоминать об аварии в связи с моими жалобами, но меня так и подмывало, поэтому я решил все-таки пощупать сего медика на зуб.

— Позавчера у меня сильно шла кровь из носа.

— Да? — вяло откликнулся врач и отлепил с моего лба бумажку. Он недовольно поглядел на нее, пренебрежительно скривил губы, скомкал и выбросил комочек. — Не доработана еще эта штука. Если ей верить, то у вас пониженная температура — чуть выше тридцати шести градусов. Чепуха какая-то. У вас это часто бывает?

— Пониженная температура?

— Нет, кровотечение из носа.

— В том-то и дело, что нет. — Теперь надо было тщательнее следить за своими словами. — Видите ли, господин доктор Пфлюги, когда случилась авария на объекте номер 71, я вскоре после этого был там, делал фотографии. Вот я и думаю, нет ли тут какой-то связи между аварией, кашлем и кровотечением?

Он перебил меня, устало улыбнувшись:

— Ну-ну, господин Фогель! Неужели вы испугались слухов, которые распространяются этими ультрареволюционными листовками? Совершенно напрасно. Утечка, произошедшая во вторник, не убила бы даже мухи. Нет-нет, господин Фогель, не поддавайтесь этим паникерам. Типичная поделка записных анархистов. Пусть эти тунеядцы, торчащие в университетах на деньги налогоплательщиков и снедаемые ненавистью к экономическому процветанию, убираются в свою чистенькую Совдепию. Это они источают тот яд, что несет гибель нашему обществу, а не мы!

Такого я за ним не замечал. Значит, все-таки стоило его прощупать. Либо архиконсервативный доктор Пфлюги действительно ничего не знал и не ведал о подоплеке аварии, либо на все закрывал глаза, поскольку до двадцатилетнего юбилея работы в концерне ему оставалось совсем немного. Не надо, мол, трогать спящих собак… Вот пропишет «сумакрин» — и все снова будет в полном порядке.

Пфлюги подошел к своему письменному столу и что-то чиркнул в блокноте с бланками рецептов.

— Это обычная простуда. Ничего страшного. Но и относиться к ней легкомысленно также не следует. Полежите-ка в выходные дни в постели, попейте таблетки, а пожалуй, побудьте дома и еще два-три дня. Укутывайте шею теплым шарфом, хорош и горячий грог или молоко с медом, тут уж дело вкуса. Но выздороветь вам надо побыстрее. Полчаса назад мне позвонила ваша секретарша и сказала, что вы будете сопровождать господина Боппа в Африку, поэтому вам понадобятся кое-какие прививки. Но это можно сделать, когда вы будете полностью здоровы. А времени, по-моему, осталось немного.

Съемки в Африке! Я лечу с Эдди! Что это, неужели скверная шутка?

На минуту мне показалось, что медицинский кабинет стал светлей, под потолком закрутился тяжелый вентилятор, а на окнах мне почудились противомоскитные сетки.

Я лечу с Эдди и с Бенни в Верхнюю Вольту! Неужели это правда? Надо срочно переговорить с Виктором.

Ну и денек выдался сегодня!

Я поспешил в наш филиал, и едва открыл входную дверь, как навстречу мне из секретариата донесся пронзительный голосок Урси: