Никто не нарушил график.
В надлежащую минуту каждый находился в надлежащем месте. Правда, ограбление не состоялось, но через неделю акция будет повторена с не меньшей, а то и с большей точностью и эффективностью.
Только бы Мальмстрём и Мурен не подкачали.
Между тем в эту пятницу случилось то, чего опасались больше всего. Начальник ЦПУ вообразил вдруг, что ктото вознамерился забросать яйцами посла Соединенных Штатов. А может быть, не яйцами, а помидорами, и не посла, а посольство. А может быть, не забросать, а поджечь, и не посольство, а звезднополосатый флаг.
Тайная полиция нервничала. Она жила в вымышленном мире, кишащем коварными коммунистами, анархистамитеррористами и опасными смутьянами, которые подрывали общественные устои, протестуя против ограниченной продажи спиртного и нарушения гармоничного облика города. Информацию о мнимых левых активистах тайная полиция получала от усташей и других фашистских организаций, с которыми охотно сотрудничала.
Начальник ЦПУ нервничал еще больше. Ибо ему было известно то, о чем не проведала тайная полиция. На скандинавском горизонте появился Рональд Рейган.[14] Сей малопопулярный губернатор из США уже прибыл в Данию и позавтракал с королевой. Не исключено, что он нагрянет в Швецию, и нет никакой гарантии, что его визит удастся сохранить в тайне.
Вот почему очередная демонстрация сторонников Вьетнама пришлась как нельзя более некстати. Десятки тысяч людей возмущались бомбежкой дамб и беззащитных деревень Северного Вьетнама, который американцы престижа ради вознамерились вернуть в каменный век, и негодующая толпа собралась на Хакбергет, чтобы принять резолюцию протеста. Оттуда демонстранты намеревались пройти к посольству США и вручить свой протест дежурному привратнику.
Этого нельзя было допустить. Острота ситуации усугублялась тем, что полицеймейстер Стокгольма находился в командировке, а начальник управления охраны порядка — в отпуску.
Тысячи возмутителей спокойствия собрались в угрожающей близости от самого святого здания в городе — стеклянных чертогов американского посольства. В этом положении начальник ЦПУ принял историческое решение: он лично позаботится о том, чтобы демонстрация прошла мирно, лично увлечет за собой демонстрантов в безопасное место, подальше от звезднополосатого флага. Безопасным местом он считал парк Хумлегорден в центре города. Пусть прочтут там свою проклятую резолюцию и разойдутся.
Демонстранты были настроены миролюбиво и не стали артачиться. Процессия двинулась по Карлавеген на север.
Для обеспечения операции были мобилизованы все наличные полицейские силы. В числе мобилизованных был и Гюнвальд Ларссон, который, сидя в вертолете, сверху наблюдал шествие людей с лозунгами и флагами. Он отчетливо видел, что сейчас произойдет, однако ничего не мог поделать. Да и зачем?..
На углу Карлавеген и Стюрегатан колонна, движение которой направлял сам начальник ЦПУ, столкнулась с толпой болельщиков — они возвращались с Центрального стадиона, слегка подогретые винными парами и весьма недовольные бесцветной игрой футболистов. То, что было потом, больше всего напоминало отступление наполеоновских войск после Ватерлоо или визит папы римского в Иерусалим. Не прошло и трех минут, как вооруженные дубинками полицейские уже лупили налево и направо болельщиков и сторонников мира. Со всех сторон на ошарашенную толпу напирали мотоциклы и кони. Сбитые с толку демонстранты и любители футбола принялись колошматить друг друга; полицейские под горячую руку дубасили своих коллег, одетых в штатское. Начальника ЦПУ пришлось вызволять на вертолете.
Правда, не на том, в котором сидел Гюнвальд Ларссон, ибо Ларссон уже через несколько минут распорядился:
— Лети скорей, черт дери, лети куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Около сотни человек было арестовано, еще больше — избито. И никто из них не знал, за что пострадал.
В Стокгольме царил хаос.
А начальник ЦПУ по старой привычке дал команду:
— Никакой огласки!..
