— Думаешь, удастся найти что-нибудь на Стрёма? — спросил Улофссон.
— Посмотрим… Надеюсь, досье скоро принесут. Вот тогда и поглядим, есть там что-нибудь или нет. Если досье вообще существует…
Прежде чем выехать на квартиру Стрёма, Хольмберг попросил проверить по картотеке, нет ли у них материала на Стрёма, а кроме того, обратился с той же просьбой к агенту полиции безопасности в отделе общественного порядка.
— Нет, — ответил тот. — Это имя мне как будто незнакомо, но я посмотрю.
Сотрудница картотеки обещала сообщить результаты поисков.
Полиция безопасности никакими данными не располагала.
— Мы тоже не всеведущи. — развел руками агент. По дороге в буфет они встретили Вестерберга.
— Уже вернулся? Что-нибудь нашел в конторе? Вестерберг отрицательно покачал головой.
— Дьявольщина! — выругался Хольмберг.
2
После ленча — было уже два часа — они все вместе выехали к Биргитте Стрём.
Ее дома не оказалось.
Соседей тоже.
Назад в управление. Имеет смысл поискать ее на работе.
Только вот где она работает?
Ассистентка у врача.
— В больнице, — предположил Хольмберг.
Он сам позвонил туда и спросил, не числится ли среди персонала некая Биргитта Стрём. В отделе кадров обещали навести справки и как можно скорее дать ответ.
Пока они ждали звонка из больницы, сотрудница картотеки принесла пухлую папку.
— Материалов хоть отбавляй, — сказала она.
— Да, хватает, — согласился Хольмберг и принялся листать протоколы и акты.
Стефан Стрём имел не один привод. Раз его задержали за сопротивление полицейскому, который находился при исполнении служебных обязанностей, это когда студенты заняли несколько домов. В 1968 году он был задержан в связи с беспорядками во время смотра призывников: попытался стащить с лошади конного полицейского. Кроме того, была жалоба от частного лица: Стрём якобы ударил его по голове плакатом, когда левые студенты в шестьдесят девятом году сорвали согласительное совещание представителей университетов и экономических кругов (Стрём, однако, отрицал, что ударил истца, который, кстати, и сам был, не вполне уверен, что удар ему нанес именно Стрём). Дальше шел протокол насчет того, что во время демонстрации против теннисного матча в Бостаде он укусил в руку одного из полицейских. Стрём участвовал в сидячей забастовке у главных ворот, а полицейский пытался угостить его по голове дубинкой. Потом в Мальме он бросал яйца в американского посла, а однажды ночью его застали возле полицейского автомобиля, на который он мочился. «Стрём заявил, что ему было необходимо оправиться, или, как он сам выразился, опорожнить пузырь» — стояло в рапорте. Почти все протоколы допросов были подписаны Туреном, только два из них подписал инспектор отдела общественного порядка. Но не агент полиции безопасности.
3
Они еще раз потолковали с агентом полиции безопасности, и разговор этот привел их в замешательство.
— Я же сказал: нет, — повторил агент. — Нет у меня на него материалов.
— Но как, черт побери, парень с таким «послужным списком» сумел избежать твоей картотеки?
— Дай-ка я взгляну, что у тебя там за бумаги. — Он читал и, чем дальше, тем гуще краснел. — Господи боже, это-то я помню…
— Ну? — сказал Хольмберг.
— Только… — Он перебрал свои документы. — Только у меня тут нет никакого Стефана Стрёма… — Он вытащил какой-то листок и воскликнул: — Смотрите! Сикстен Сверд! Черт, я же неправильно зарегистрировал.
— То-то и оно…
— Господи, а вдруг вся картотека ни к черту… надо проверить… столько труда… — Он искренне расстроился, но потом взял себя в руки: — Говорите, он искал работу?
— Да.
— А какой предприниматель возьмет на работу парня с этаким «хвостом»? Ведь в любую минуту учинит в фирме революцию!
— Вот-вот, — коротко заметил Улофссон.
— Но… — начал Хольмберг.
— Да?
— Предположим, он угомонился…
— И что же?
— Бенгт тебя не расспрашивал о Стрёме?
— Меня? Нет, — отозвался агент, которого вообще-то звали Густавом Адольфссоном. — Он и так прекрасно его знал.
— И он ни единого раза не вспоминал при тебе это имя?
— Нет, — сказал Адольфссон.
Это был маленький толстяк, длинноволосый, с одутловатым лицом и кустистыми бровями. Обут он был в сандалии и носил светло-серый костюм. В свои пятьдесят с лишним лет он слыл человеком интересным, необычайно сметливым и славился умением обуздывать трудных клиентов.
