«Нет. Я же говорил. Пока нет… ни черта».
«Дело дрянь».
«Гм».
НП помолчал. Потом тихо сказал:
«Видишь ли, я его знал».
«Понимаю. Я тоже…»
«Конечно… Конечно. Ты тоже».
3
— Директор Эрик Вальфрид Густав Фром, — по бумажке читал Турен, впервые за это утро, набивая трубку. — Родился двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот четырнадцатого года. Таким образом, ему было пятьдесят восемь лет. Владелец фирмы А/О «Реклама», а это… как вам, может быть, известно, одно из крупнейших в южной Швеции предприятий такого профиля. Контора фирмы размещается на Стура-Сёдергатан в желтом трехэтажном доме. Если не ошибаюсь, сотрудников там человек двадцать.
Он умолк и как будто задумался.
Повертел трубку в руке, потом раскурил.
— Но черт меня возьми, — тихо продолжал он, — зачем какому-то сумасшедшему вздумалось стрелять в хозяина рекламной фирмы? Это выше моего разумения.
— Он что, известная шишка? — поинтересовался Хольмберг, в первый раз за это утро открывая рот.
Турен взглянул на него и легонько кивнул.
— Известная шишка?.. Пожалуй. Он активно сотрудничал в УКПШ.[20] Как правило, обеспечивал им перед выборами агитационную кампанию. Был депутатом муниципалитета и членом комиссии по организации досуга, состоял в клубах «Ротари» и «Лайонс». Словом, фигура в Лунде весьма заметная.
— Только нам от этого не легче.
— Что верно, то верно.
Именно такие соображения и навели НП на мысль, которой он прошлой ночью поделился с Туреном.
«Как, по-твоему, может, нам обратиться за помощью в Центральное управление?»
«Я и сам об этом думал. Но сейчас еще рано. Попробуем своими силами. Не выйдет, тогда… А пока рано. Мы ведь не первый раз имеем дело с убийством».
«Так-то оно так, только раньше масштаб был другой».
«Масштаб… Убийство остается убийством. Хотя я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду…»
4
— Ох, — вздохнул Хольмберг. — Никуда не денешься, надо браться за работу, да поживее… как говорится, засучив рукава.
— Да. Время не ждет, — заметил Турен. — К тому же… Фром был отличный старикан.
— Пятьдесят восемь… Какая же это старость? — задумчиво вставил Хольмберг.
Он подпер голову руками, попробовал собраться с мыслями и, не надеясь, что эта попытка увенчается успехом, сказал:
— Тот тип — видимо, можно считать, что это мужчина, — скорей всего, подкарауливал Фрома… дожидался, когда он вернется из-за города. Значит, мы имеем дело с тщательно продуманным, предумышленным убийством. А что касается машины… Стало быть, он ждал в машине, видел, как они вернулись, и, наверное, заметил, что Фром вылез из автомобиля и один вошел в дом. Тогда он тоже подошел к двери и позвонил… зная, что откроет именно Фром, ведь больше никого в доме не было. Нет, какова изощренность, а?
— Н-да. — Улофссон пожал плечами. — Черт, понять бы, почему…
— Слушай, Бенгт, сколько лет существует это реклам ное бюро? — спросил Хольмберг.
— Точно не скажу, но, помнится, оно возникло в конце сороковых годов.
— Та-ак…
— И с ним никогда не было никаких хлопот? — поинтересовался Улофссон.
Турен медленно покачал головой:
— Нет… А что ты имеешь в виду?
— Сам не знаю… Но ты ведь знал Фрома. Что он был за человек? В частной жизни?
Турен слегка улыбнулся. Собственно, даже не улыбнулся, а чуть раздвинул губы.
— Под скорлупой? Немного упрямый, пожалуй. И весьма чопорный. Но если его как следует расшевелить, он вел себя по-настоящему непринужденно. Я бы сказал, он умел быть душой общества и играть первую скрипку. Иной раз создавалось впечатление, будто он нарочито стремится привлечь к себе всеобщее внимание…
— И у него были смертельные враги?
— Ну, это уж ты хватил!..
Но ведь кто-то его убил, подумал Улофссон.
— Но ведь кто-то его убил, — сказал Хольмберг.
— Понимаю. И все же ответ будет отрицательным. Все же. Не представляю, чтобы кто-то испытывал к нему, мягко говоря, такую неприязнь, что решился на убийство. По-моему, это невозможно.
— Просто ты его знал, в том-то и дело, — заметил Улофссон. — Может, это связано с политикой?
— С политикой?
— Да. Точнее, с муниципальной политикой.
— Не думаю. А почему ты спрашиваешь?
— Сам знаешь, как бывает с политиками на ответственных постах.
