Руки пытались ее схватить. Она кинулась назад, спряталась среди статуй.
Неподвижно стояла она в тени, слыша приближающиеся шаги Джо; он перемещался как-то кособоко, прихрамывая, но очень быстро. Перед скульптурным лабиринтом шаги стихли. Она начала пробираться между торсами, руками, ногами, бесшумно перепрыгивая с постамента на постамент.
Джо, или то, что от него осталось, шел за ней по внешнему периметру и никак не мог ее обнаружить; один раз он был настолько близко, что ему хватило бы одного прыжка, но он пробежал мимо, тяжело и хрипло дыша, и вернулся туда, откуда начал преследование.
Видеть это наполовину живое лицо было невыносимо; оно будто распадалось на части, разлагалось, раньше чем смерть полностью завладеет им. Мелоди лишь мельком взглянула на него из своего укрытия и снова содрогнулась; она испытала не только отвращение, но и сострадание — иначе и быть не могло; потом отвела взгляд, обнаружила какую-то дверь и стала медленно к ней продвигаться.
Постамент гермы пошатнулся у нее под ногами, камень, падая, расколол стоящего рядом гипсового атлета; Джо мгновенно ринулся к ней, но потерял ориентацию из-за шума, внезапно заполнившего все помещение. Мелоди добралась до двери, тихо-тихо опустила ручку, открыла. За дверью начиналась железная лестница, наверху виднелся полуприкрытый люк.
Она сняла туфли, стала карабкаться по ступенькам. Теперь единственным звуком был неутихающий рев сигнализации. Мелоди была уже у самого люка, когда в эту клеть молнией ворвался Джо.
Мелоди успела закрыть за собой крышку люка и встать на нее обеими ногами, но тут же почувствовала, что страшные удары едва не сбрасывают ее. Затем наступил миг затишья. Она забаррикадировалась при помощи шкафа, придавив им крышку люка в тот момент, когда уже увидела глаза чудовища, будто выкованные из грохочущего металла.
Отдышавшись, она продолжила путь и очутилась в огромной, почти пустой, если не считать стоявшего в центре монитора, комнате; первая нажатая ею кнопка отключила сигнализацию, вторая открыла ставни. Мелоди вышла в насквозь промокший сад; дождь, однако, прекратился. Она бросилась бежать наугад, босиком по траве.
Она задыхалась, глаза ее округлились от страха, но, услышав какой-то легкий шорох, помчалась еще быстрей. Ее прерывистые всхлипывания смешивались с шумом погони, пока тот окончательно их не заглушил. Мелоди, казалось, была на последнем издыхании: вот она поскользнулась и уже не смогла подняться.
Очевидно, где-то неподалеку пролегала граница земельного участка: за воротами вырисовывались в темноте очертания церкви. Кое-как Мелоди все же удалось встать на ноги, добежать до ограды и даже перелезть через заостренные прутья. Прыгая вниз, она увидела, как меж деревьев маячит белая рубашка Джо.
Мелоди поднялась, побежала дальше; руки и ноги были в крови. Зелени становилось все меньше, она очутилась в апельсиновой рощице, на посыпанной гравием дорожке, впереди возвышалась какая-то колоннада, слабо подсвеченная изнутри…
Чарли Харт и полицейский склонились над окоченевшим телом Уилкинса. Потом Чарли вышел из склепа, заметил разбитую статую, дверь, наконец туфли Мелоди…
В глубине колоннады она обнаружила узкий коридор и винтовую лестницу, которая вывела ее на круглую террасу с каменной балюстрадой. Луна то выплывала, то вновь скрывалась за облаками. Мелоди не успела найти себе укромное место: шаги Джо звучали уже где-то совсем рядом, потому она ринулась к лестнице и начала новое восхождение.
Но вскоре с ужасом осознала, что ступени расположены вокруг шпиля барочного фонаря, зависшего над пропастью пустынной площади. Бег подошел к концу.
Она видела, как тень Джо медленно растет на сужающейся спирали, а сама оказалась наверху, в ловушке, уцепившись за большое железное кольцо на острие шпиля.
На мгновение все успокоилось.
Тень неуклонно приближалась. Мелоди высунулась, спрыгнула, покатилась вниз…
В начале апельсиновой рощи Чарли услышал ее крик, увидел, как она зависла над пустотой, бросился вперед…
Вцепившись в балюстраду с внешней стороны, балансируя на короткой полоске черепицы, Джо пытался добраться до Мелоди, звал ее каким-то надломленным, невыразительным, деревянным голосом. Должно быть, она еще больше изуродовала его, когда захлопнула крышку люка: один глаз был совсем навыкате. К тому же лихорадочные движения, попытка изобразить улыбку вызывали у нее невыносимую жалость.
