— Что стряслось-то? — пробурчал он, еще сонный. — Я до рассвета глаз не сомкнул.
— Где ты был той ночью?
Ей казалось, что это не она, а разъяренная фурия влетела к нему в спальню. Она постаралась немного смягчить тон, но голос все равно звучал надрывно.
Энеа посмотрел на нее из-под набрякших век и явно не понял вопроса.
— Какой ночью? Ты о чем? А сегодня у нас что?
— Сегодня вторник, — сказала Матильда. — А я спрашиваю о пятнице.
— И ты хочешь, чтобы я помнил, что делал в пятницу? Если меня не было дома, то, наверное, пошел прогуляться и встретил кого-нибудь. Ты считаешь, это нормально — вот так будить человека и допрашивать его?
— Ну, не знаю, — проворчала Матильда. — Можешь считать меня ненормальной, но я, между прочим, с шести часов на ногах, как только услышала первые новости по радио.
— А что там? — спросил Энеа, и в глазах у него наконец появилось осмысленное выражение.
— Да ничего, просто еще два трупа нашли в Скоперти, в двух шагах от Сан-Кашано, где живут наши родственники.
Матильда отодвинулась от кровати. Ей уже было неловко за такое вторжение. Неуверенно прошлась по комнате, скрестив руки на груди и поджав губы.
— Так ты боишься, что это наши родственники? — Лицо Энеа теперь выражало насмешливое сочувствие.
— Ну вот еще! — Матильда на мгновение задержалась у комода посмотреть на свое отражение в темном зеркале. Она проклинала себя за несдержанность. — Просто, когда ты уходишь по ночам, я очень волнуюсь. — Поправила белую салфетку на мельхиоровом подносе, где стоял флакон с инсулином, а рядом лежали два маленьких, запечатанных в прозрачную упаковку шприца. — Может, я и сумасшедшая, но стоит мне представить тебя там, в темноте, как я начинаю думать, что бок о бок с тобой ходит смерть.
Энеа нахмурился, кивнул и произнес очень странную фразу:
— Ты права. Я все время ношу с собой смерть.
— «…вскрылось чудовищное обстоятельство, — говорил человек на телеэкране. — В ночь последнего убийства преступник направил письмо следователю прокуратуры синьоре N. В конверте обнаружился непонятный предмет, который поначалу приняли за марихуану. Синьора N действительно ведет дела о торговле наркотиками. Но экспертиза установила, что это не наркотик, а кусок засушенной женской груди».
Матильда невольно заткнула уши. Как можно передавать такие жуткие подробности! Она уж было хотела выключить, но так и застыла с вытянутой рукой, услышав следующее сообщение:
— «Письмо было опущено в тот самый почтовый ящик, под которым прежде нашли пулю двадцать второго калибра, намеренно или случайно оставленную убийцей».
Тут Матильда все-таки выключила телевизор и решительно отправилась на поиски. Она должна немедленно найти… Но что? Какая-то деталь в новостях натолкнула ее на мысль, но от волнения она тут же ее потеряла. Она снова подошла к телевизору, уставилась на потухший экран и медленно прокрутила в голове услышанное.
Вот оно! Пуля двадцать второго калибра.
Еще с прошлого убийства ее точило это подозрение, но почему-то оно так и осталось внутри, словно заноза. Всякий раз, когда заходила речь о пулях, это раздражало и мучило ее, а она, видимо подсознательно, отгоняла подозрения, боясь, что они окажутся правдой. Но дольше тянуть уже нельзя, надо наконец удостовериться — и будь что будет.
После ужина Энеа не поднялся сразу в кабинет, и Матильда догадалась, что он опять собирается уходить. В голове у нее мгновенно созрел план. Она взяла яблоко и принялась его чистить, а сама тем временем обдумывала каждую деталь предстоящих действий. Задавленное внутри, измучившее ее подозрение внезапно вырвалось из пут.
Она хранила все газеты с сообщениями об убийствах. В одном из них, как она теперь припомнила, содержалось то самое «точное доказательство», о котором ей твердил Андреино Коламеле.
Едва за Энеа захлопнулась дверь, Матильда пошла в гостиную, взяла с этажерки сложенные в стопку газеты и стала искать заинтересовавшее ее сообщение. Заметка попалась ей на удивление быстро.
Тип пуль, которыми пользовался убийца, теперь почти вышел из употребления. Они назывались «винчестер-эйч». Эту партию выпустили в Австралии в пятидесятых годах и спустя несколько лет завезли в Италию. На руках таких пуль наверняка осталось не много.
