Современный итальянский детектив - страница 92

Но агент Скалья все-таки испытал моральное удовлетворение. Ему удалось найти четвертый вход в долину, о котором не знали даже многоопытные карабинеры из Монкальери. Поднимаясь по высохшему руслу старого ручья, он вдруг увидел, что путь ему преградил густой кустарник. Однако он не отступил и стал мужественно продираться сквозь колючие заросли, поранив при этом руки. Его упорство было вознаграждено — фонарь высветил узкий, мощенный булыжником и поросший мхом проход. А затем Скалья увидел дугообразный мостик, за которым ложе ручья круто поднималось вверх. Этим путем многие проститутки выбрались из мешка, о чем неопровержимо свидетельствовала фиолетовая туфля, найденная в гнилых листьях. Смелыми и довольно рискованными прыжками Скалья сбежал вниз и принес начальству свой трофей и весть о тайном проходе. Увы, его триумф был недолговечен, ибо немного ниже, там, где долина расширялась и где по многим признакам и происходили встречи проституток с клиентами, сержант карабинеров Скуиллаче нашел под каменной плитой пакет из пластика — как потом оказалось, свернутый дождевик, — в котором лежали оранжевого цвета брюки, большая полотняная сумка, тоже оранжевая, с вышитой на ней белой морской звездой.

— Такой удачи не ждал, право же, не ждал! — воскликнул Де Пальма, но это прозвучало не слишком убедительно.

Хотя была уже глубокая ночь, в камере продолжался допрос задержанных. Радость от столь важного открытия постепенно улетучивалась. Из семи проституток одна оказалась несовершеннолетней, другую уже шесть месяцев разыскивала полиция за нанесение телесных повреждений в драке с соперницей, третья не выполнила приказ о выезде из города. Но ни одна не соответствовала описанию землемера Баукьеро.

Блондинок оказалось две, но одна была маленькая, худая, с невыразительным лицом, дождевик доставал ей до щиколоток. Вторая — высокая, пышнотелая — клялась и божилась, что в тот вечер она ездила в Бра с тремя клиентами и может это доказать. Впрочем, и остальные проститутки изо всех сил отстаивали свое алиби.

Оставалось проверить их утверждения, по возможности снять отпечатки пальцев на дождевике и на сумке (которая оказалась пустой) и установить, кому эти вещи принадлежали. Но у Де Пальмы крепло убеждение, что они вернулись к исходной точке. Вошли Раппа и Скалья, неся три бумажных стаканчика с «кинотти». Де Пальма посмотрел на часы.

— Немного погодя принесешь кофе с молоком, — осипшим голосом сказал он.

Было уже половина четвертого утра. Они молча выпили вино, закурили.

— Ну, что ты об этом думаешь?

Раппа, который в своей жизни допросил тысячи проституток и который знал наизусть все их уловки и хитрости, уныло буркнул что-то нечленораздельное.

Вполне возможно, что все семь задержанных и впрямь ничего не знали о блондинке в дождевике и никогда ее не видели. Но не исключено, что они знали слишком много, и тогда из них никакими силами слова не вытянешь. Что же до алиби пышнотелой проститутки, то, по мнению Раппы, оно было придумано сразу после облавы. Но и это само по себе еще ничего не доказывало.

— Вызовем еще раз Баукьеро? — предложил Сантамария.

— Для опознания? — спросил Де Пальма, проведя рукой по усталому лицу. — Что ж… попробуем. Но не сейчас. Стоит ли будить беднягу? Ведь этих дам мы продержим до завтра.

— Еще у нас есть сестра синьоры Табуссо…

— Верно. Можно показать задержанных и ей.

Но Де Пальма не верил в успех. Он не верил, что Баукьеро или Вирджиния Табуссо опознают в одной из задержанных проституток убийцу. Но сейчас, после труднейшего дня, главное было сохранить надежду.

— Во всяком случае, теперь мы знаем, что блондинка существует, — сказал Сантамария.

— И что она проститутка. Прекрасно. Мы даже знаем, что она, вероятно, замешана в преступлении. Превосходно. А значит, Гарроне был, по-видимому, убит из-за каких-то распрей с преступным миром. Отлично. А что дальше?

Все молчали.

— Да, но если эта проститутка не местная и «работает» здесь недавно, то каким образом она так хорошо знает холм? Так не бывает, — возразил Раппа с видом человека, который в двадцатый раз пересчитывает последнюю мелочь.