— Он самый.
— Ты уверен?
Швейцар вернул ему фотографию и убрал очки в жестяной футляр.
— Конечно.
— Спасибо тебе. — С трудом скрывая свою радость, Макрис еще немного поговорил о старых и новых временах. — Ну что ж, до свиданья. — И, сунув в руку швейцара чаевые, пошел по улице.
Такси брать не хотелось. Он решил пройтись, подышать свежим воздухом. В висках стучало. Наконец-то дело проясняется. М у ж Р о з ы В а р г и ж и в. Его смерть — просто инсценировка. Наверняка это он приходил в театр в день убийства… Более того — о н и е с т ь у б и й ц а.
Макрис в возбуждении прибавил шаг. Он теперь точно знает, кто преступник. Надо только его разыскать. Это, конечно, нелегко, но по крайней мере ему и друзьям уже не придется блуждать в потемках.
Дома он долго не мог заснуть. И на другой день проснулся необычно рано и стал ожидать звонка Делиоса. Ему не терпелось поделиться своими новостями… Да ведь есть еще Полихрониадис… Как у него дела?
— Добрый день, тетушка Ирини! — весело окликнул Полихрониадис.
Пожилая женщина оторвалась от своего занятия и прищурилась, чтобы получше разглядеть молодого человека. Вроде она его раньше не встречала. Откуда же он ее знает?
— Добрый день.
— Как поживаете?
Горничная подошла к нему, вытирая руки о фартук.
— Спасибо. А вы кто будете?
— Неужели вы меня не помните? — улыбнулся Полихрониадис, сам удивляясь собственной наглости.
Они разговаривали через ограду. Служанка и не подумала открыть калитку.
— Нет.
— Я бывал у вашей прежней хозяйки. Покойной госпожи Варги.
— А-а-а!
Женщина пожала плечами: у госпожи Варги кто только не бывал! А что ему сейчас надо?
— Вам привет от вашего сына.
Ее морщинистое лицо просияло, словно стало моложе.
— От Никоса? Так вы его видели?
— Я вчера был в Элевсине. Он дал мне ваш адрес. Просил передать, что все у него в порядке, работой доволен.
— Спасибо, сынок. Заходи. — И она отперла калитку.
Теперь они стояли в садике перед красивым домом и говорили о Никосе, о покойной артистке, о том, как хорошо жилось у нее тетушке Ирини.
— Как я ее оплакивала, сынок, как оплакивала!
Для Полихрониадиса наступил решительный момент: пора навести горничную на интересующую его тему.
— Наверно, только вы и любили ее по-настоящему, тетушка Ирини. Вы да госпожа Талия.
— Госпожа Талия Халкья?
— Да. Остальные все ей завидовали… А вы видитесь иногда с госпожой Талией?
— Нет, сынок. Давно ее не видала.
Ложь! Ведь она только что беседовала с Талией Халкьей. И тем не менее тон у горничной был вполне искренний.
— Были бы мы сейчас у моей покойной госпожи Розы, я бы тебе, сынок, кофейку сварила. А тут… — проговорила она с сердечной теплотой.
— Понимаю.
Тетушка Ирини собралась уходить. Дела… Тогда он вдруг задал вопрос, словно случайно пришедший в голову:
— А муж ее вас навещает?
Лицо пожилой женщины мгновенно преобразилось: опять пошло морщинами, глаза враждебно прищурились, точно у кошки, ожидающей нападения.
— Чей муж?
— Хозяйки вашей.
— Какой еще муж? М у ж а е е н е т в ж и в ы х. — Она подчеркнула последнюю фразу.
Полихрониадис про себя усмехнулся. Вот, значит, для чего явилась сюда Талия Халкья. Она поняла, что те, кто за ней следят, могут добраться и до горничной. И успела ее предупредить.
— Ну как же, высокий такой блондин, — небрежно заметил Полихрониадис. — Разве он не бывал у вас?
— Сроду не видала, — пробурчала горничная.
Но ее выдал голос. Озлобленный, враждебный — сердечности и простоты как не бывало. Видно, Талия Халкья сумела ее настроить.
— Ну хорошо. До свиданья, тетушка Ирини. Если я снова попаду в Элевсин, передать что-нибудь вашему Никосу?
— Не надо, — отрезала она.
Несмотря на такой нелюбезный прием, Полихрониадис ушел довольный. Бедняжка горничная решила молчать как рыба, но сама ее замкнутость, настороженность сказали ему многое.
Теперь в редакцию. Надо срочно сообщить Макрису, что Талия Халкья тревожится за блондина, которого знает и пожилая горничная.
Прыгая через две ступеньки, он взбежал по мраморной лестнице. Похлопал по плечу ворчливого курьера, сидевшего в коридоре на стуле, и уже собрался постучать в дверь, как вдруг услышал доносившиеся из кабинета женские голоса.
