— Если эта экскурсия — последняя в нашей жизни, — прошептал парень, — я хочу, чтобы ты знал: сегодня с тобой мне было хорошо. Спасибо тебе!
Он тяжело дышал мне в лицо, и, сам не знаю отчего, я ощутил комок в горле. Я не понимал, что со мной происходит. В горле застрял какой-то необычный комок. Но это длилось всего несколько секунд.
— Внимание! Внимание! Доводим до сведения уважаемых посетителей, что они достигли выхода. На этом посещение дома ужасов окончено. Приносим извинения за наши шутки!
И на нас обрушился такой яркий свет — это вспыхнули мощные прожекторы, — что я невольно прикрыл глаза рукой.
— Может, я и твою подушку возьму? — спросил я у него. — Ты не будешь ложиться?
Парень стоял перед одной из трех репродукций. Они висели по всем стенам 717-го номера, кроме стены с окном.
— Бери, конечно! Ложиться я не собираюсь. Во всяком случае, пока.
Две подушки я подложил под спину, одну — под голову. Третью взял с кровати Менеджера. Ведь она все равно пустовала. Чтобы не запачкать постель ботинками, я придвинул к кровати стул.
— А вот я люблю, чтоб голова была повыше.
— Нет, я, когда хочу отдохнуть, ложусь именно так, и не иначе. С детства привык.
Он разглядывал репродукцию, показавшуюся мне знакомой. Молодая женщина вышла из ванны и собирается надеть тапочки.
— Ну чего вытаращился? — поддел я его. — Женщина не одета, а ты ее смущаешь.
— У нее родинка на правой груди.
— Ну и ну! Я и не подозревал, что у тебя такой зоркий глаз.
— Знаешь, грудь — это первое, что меня привлекает в женщине. Это такая прелесть. Даже не выразить словами.
— Чья это картина?
— Здесь какая-то закорючка, не разберешь. Да, а прогулка-то была просто замечательная!
Он стряхнул с пиджака пепел от сигареты.
— А кто подал идею, скажите, пожалуйста? Разве я не заслужил благодарности за такую вдохновенную мысль?
Он рассмеялся, хотел что-то сказать в ответ, но не сказал, а наклонился и стал завязывать шнурок на правом ботинке.
— Никак не могу понять, что происходит с этим дурацким шнурком. Как ни посмотрю, вечно он развязан. Так и вчера вечером в кафе «Спорт»…
Парень осекся и долго молчал.
— Ну, я жду благодарности! — наконец сказал я.
— Ах да! Великолепная идея! Мы хорошо прогулялись, а заодно много увидели и услышали. В очень милой компании съездили к морю, подышали целебным морским воздухом, даже чуть загорели. И в футбол поиграли! Потом повеселились в луна-парке, пережили массу опасностей в доме ужасов… Короче говоря, прекрасно провели время.
Он взял стул и подсел к столику.
— Я займусь кроссвордом, — сказал он, разворачивая «Вечерние новости».
— Если понадобится помощь, я к твоим услугам!
— Благодарю! Как только я окажусь в тупике.
Все шло не просто нормально, а прямо-таки отлично. План, этот сложный и капризный механизм, сработал с точностью хронометра. Теперь оставалось только ждать последствий. Мина замедленного действия подложена, и она обязательно взорвется. В определенный момент.
Следователю казалось, что план — живое существо с мозгом и нервной системой. Они вдвоем работают во имя общей цели и постепенно сливаются в одно нерасторжимое целое.
Когда шеф познакомил их с планом, он принял его сразу и безоговорочно, больше разумом, чем сердцем. Он его еще не волновал, не будоражил. Ему предстояло постигать план медленно, вживаться в него в ходе этой весьма необычной истории, начавшейся в семь часов утра в двухстах двадцати километрах отсюда, во внутреннем дворе городского отделения службы безопасности. Они стали работать с величайшей осторожностью, словно два заговорщика. Да-да, как два заговорщика: план и следователь.
Конечно, это было нелегко — играть роль, притворяться, будто он обычный человек, будто у него есть то, что принято называть чувствами. Если бы ему приказали провести изнурительный допрос задержанного в кафе «Спорт», чтобы тот потерял сознание — надолго или навсегда, — тут он бы знал, как действовать. Но надеть маску доброжелательности и снисходительности, играть роль человека — это для него область совершенно новая и неведомая. И все же он быстро освоился. Так, будто вышел на прогулку по незнакомой местности и уверенно пошел едва заметной тропой. И, безусловно, план привлекал его еще большим риском.
