— Да ты, оказывается, заядлый футболист! — восхищенно сказал парень из кафе «Спорт».
Следователь еще раз взмахнул рукой, словно бил по мячу.
— Да нет, я за все свои тридцать пять лет играл не больше пяти раз. И этот мой гол — чистейшая случайность.
Но ни зрителей, ни игроков это признание не убедило: они словно ошалели. Следователь был мгновенно окружен плотным кольцом недорослей: в самом высоком было ну, может, метр сорок росту.
— Точно! Я по носу узнал! — воскликнул веснушчатый мальчуган. — А уши, посмотрите, какие у него уши — как листья платана! Да-да, это он, левый крайний «Грозы»!
— Молчи, если не знаешь, — прервал его другой мальчишка. — Это центральный нападающий «Бури»!
— Сам ты ничего не знаешь! — не отступал первый. — Спорим на пачку сигарет: это левый крайний «Грозы»!
Вокруг следователя гудела толпа юных болельщиков и футболистов, одинаково грязных и оборванных. Каждый старался протолкнуться к нему поближе, заговорить с ним. Вот, прокладывая себе путь руками и костылем, вперед прорвался мальчик лет тринадцати с неровным пробором в волосах и неподвижной правой ногой. Он достал из кармана куртки пачку сигарет и, протягивая ее следователю, робко попросил:
— Автограф не поставите? Не откажите!
Следователь оглядел мальчика. Большие карие глаза неотрывно смотрели на него.
— Ладно! — сказал он. — Обычно я не даю автографов, но для тебя сделаю исключение.
Он взял пачку и дешевой шариковой ручкой, которую ему протянул другой подросток, размашисто расписался на ней.
В это время раздался свисток, означавший, что пора продолжать матч, и игроки, обгоняя друг друга, бросились на поле.
— Чью фамилию ты написал на пачке? — спросил следователя парень, когда они сворачивали за угол.
— Ну не свою же! Когда вокруг все спрашивали, кто я — крайний левый «Грозы» или центральный нападающий «Бури», я услышал, как один из ребят назвал центрального нападающего «Бури». Вот его фамилию и написал.
Мне хватило секунды, чтобы, как обычно, прицелиться и нажать на спусковой крючок. Нет, я целился не в висок и не в сердце, а туда, где его губы кривились в саркастической улыбке. Эта улыбка и вызвала во мне желание попасть именно в рот.
Мне это удалось. Попал прямо в улыбку. Собственно говоря, в том, что попаду, я не сомневался. В стрельбе я с кем хочешь потягаюсь. Насмешник вдруг резко наклонился вперед, словно отвесил глубокий поклон или сделал упражнение из комплекса утренней гимнастики. В то же мгновение зазвенели — все разом — десятки электрических колокольчиков. Поднялся такой тарарам, что мне и парню из кафе «Спорт» пришлось заткнуть уши.
— Ваш приз! — торжественно произнес служащий и протянул мне куклу.
Приз за меткую стрельбу я взял с радостью. Отдам жене. Куклы — ее слабость.
Луна-парк с его аттракционами задержал нас еще на какое-то время. Вот как это получилось.
Отвязавшись от юных футболистов, мы решили вернуться в гостиницу. Вид у нас был, прямо скажем, не ахти: грязные, помятые, как после драки.
— Пошли хоть ботинки почистим, — сказал я. — Если мы в таком виде появимся в гостинице, нас просто выставят на улицу, решив, что мы бродяги.
Мы стали спрашивать у прохожих, где здесь можно почистить обувь. Наконец какой-то старик объяснил, что надо пройти два квартала, свернуть направо за угол, там будет галантерейный магазин, а рядом с ним — будка чистильщика обуви.
Однако нам не суждено было вернуться в «Большую национальную» в начищенных до блеска ботинках. Потому что едва мы вышли от чистильщика и повернули к центру города, как наткнулись на луна-парк.
Нет, он не был большим и роскошным. Этот скромный луна-парк рабочей окраины располагался на пустыре. Тем не менее тут было все, что положено. И вдобавок то, чего не найдешь даже в огромных столичных луна-парках: раскованность, естественность, дружелюбие, которыми была отмечена вся атмосфера бедняцкого квартала. Короче говоря, у этого луна-парка было свое лицо с резкими чертами и даже следами грязи, похожее на лица здешних обитателей и их детей, растущих на земле.
Я предложил продлить нашу прогулку — в последний раз!
— Не знаю, чем это объяснить, — сказал я парню, — но с детства, когда я попадаю в луна-парк, меня охватывает какое-то особое волнение.
