— И все придут к выводу, что она покончила с собой, — заключил Макрис. — Выстроено логично. Есть только одно упущение.
— Что ты имеешь в виду?
— Бокалы. Зачем он их оставил? Даже, если бы ты не следил за ним, даже если бы полиция ничего не узнала о его ночном визите, все равно тут неувязка… Эти два бокала — явная улика.
Бекас и сам уже думал об этом.
— Возможно, он и хотел убрать один бокал, но у него не вышло? Впрочем, может быть и другое объяснение…
— Какое?
— Мужу обычно бывают известны все привычки жены. Скажем, Ангелос Дендринос знал, что прежде, чем пойти спать, жена вымоет и поставит бокалы на место. Большинство женщин поступают именно так, взять хоть мою жену. Он, конечно, позаботился о том, чтобы не оставить на своем бокале отпечатков — на всякий случай. Ведь отпечатки были найдены только на бокале с отравленным виски… Кстати, ты знаешь, что малышка Розину попыталась его прикрыть?
Макрис это знал. Марина Розину сказала в полиции, что они с любовником всю ночь провели у нее дома.
— Видно, они так договорились заранее. Она не рассчитывала, что Дендринос признается, когда полиция поставит его перед фактами.
Да, все предельно ясно. Преступление с заранее обдуманным намерением, тщательно разработанное, и, по всей вероятности, все было бы шито-крыто, не будь Бекаса и Апостолиса.
— Убийство совершено со второй попытки, — сказал Бекас.
— Со второй?
— Да. Я забыл тебе сказать. Сначала его любовница назначила свидание Дженни в ресторане «Корали», который стоит на отшибе. А муж в это время притаился в темноте поблизости, чтобы осуществить свои намерения.
— Почему же не осуществил?
— Потому что Дженни в последний момент передумала и не явилась. Она сама мне об этом сказала.
— Ты поставил об этом в известность следствие?
— Нет.
Макрис посмотрел на друга с удивлением. Насколько он знал, это не в обычаях Бекаса — утаивать что-либо от полиции.
— Почему?
— В этом уже нет необходимости. Следствие располагает всеми необходимыми материалами.
— Только поэтому?
Они слишком хорошо знали друг друга, чтоб один мог другого провести.
— Я не хотел впутывать Розину. В конце концов, она всего лишь его жертва.
— Симпатичная жертва, — усмехнулся журналист.
— Да. Симпатичная, — согласился Бекас. — И это весьма странно…
— Что странно?
Но Бекас не захотел развить свою мысль.
Он посмотрел на часы. Было уже два. Дома его ждали к обеду.
— Мне пора, — сказал он. — Как думаешь, когда суд?
— Время есть, — ответил журналист. — В подобных случаях спешка ни к чему.
Макрис заметил, что друг его уже не слушает. «Что это с ним? — подумал журналист. — Неужели он так терзается только из-за того, что не поверил Дженни Дендрину, или есть еще какая причина?»
Если бы Макрис высказал свое недоумение вслух, едва ли он получил бы внятный ответ. Не потому, что Бекас не хотел отвечать, а потому, что сам еще не знал, что с ним творится. Конечно, его продолжало мучить раскаяние, но теперь дело было не только в этом. Во всей ситуации присутствовало нечто, в чем он никак не мог разобраться… И это определенно ему не нравилось. Поглощенный своими мыслями, Бекас вернулся домой. В дверях его встретила жена.
— Тебя какая-то девушка ждет с одиннадцати часов, — сообщила она, понизив голос.
— Как ее зовут?
— Марина Розину.
— Где она?
— Я провела ее в салон. Сказала, что не знаю, примешь ли ты ее, но она не уходит.
Итак, Марине Розину понадобилось его видеть… Почему именно его? Жена удалилась на кухню, а он направился в свой обставленный дешевой мебелью «салон».
Марина Розину сидела на краешке дивана. Увидев Бекаса, она тут же вскочила.
— Не знаю, помните ли вы меня. Мы познакомились…
— Помню, — прервал ее Бекас. — Мы заходили к вам за кулисы с моим другом Макрисом.
Он снова ее усадил. В глаза сразу же бросились бледность девушки и опухшие веки. Должно быть, она много плакала. Сейчас Марина Розину показалась Бекасу еще моложе — совсем ребенок.
Он молчал, вопросительно глядя на нее.
— Ангелос не убивал свою жену! — резко проговорила молодая актриса, сдерживая слезы.
Бекас обернулся на дверь. Он не выносил сцен в своем доме. Жена рядом, на кухне, дочь, вероятно, тоже вернулась… Бекас всегда старался избавить семью от эксцессов своей нелегкой профессии.
