И тут… умертвие. Причём не простое, а боевое. О, Богиня! Как глупо получилось! Или… или это всё-таки справедливость? Он ехал, чтобы поиздеваться над нами, а в итоге сам едва не сел в лужу. Впрочем, "лужей" это назвать трудно. Мы едва не угробили нового штатного мага!
Дальше — хуже. Райлен сообразил, кто поднял того тролля. Кто превратил его в боевое умертвие — тоже догадался, причём задолго до трусливого признания близняшек. Райлен понял всё, но… он не арестовал. Более того — ни одного дурного слова не сказал. Ни одного! И улыбался так, будто мы не тролля, а заколдованную лягушку из загашника достали.
О, Богиня! Почему он так поступил?
Когда возвращались с кладбища, я даже смотреть на него боялась. А он пытался завести разговор — не про мертвяков, а так, о погоде, но я отмалчивалась и брюнет отстал. Зато когда доехали до поворота к поместью — заартачился. Мол, не могу одних по такой темноте отпустить. И тот факт, что мы недавно целое умертвие подняли и приручили, как будто не в счёт…
Странно это всё. Невероятно странно. И страшно… потому, что понятия не имею, почему он так поступил. И чем аукнется это приключение — тоже не знаю. Райлен, безусловно, благороден, но мы же использовали запрещённую магию! Он, как штатный маг города, наверняка, должен сообщить куда следует.
А зелье? Ну кто поверит, что три девчонки с домашним образованием и минимальными магическими способностями могли сварить зелье, подчиняющее умертвие? Ответ один — никто. Значит, если начнётся расследование, то обязательно всплывёт имя Линара… О, Богиня!
Я так устала от этих мыслей, от страха, которым даже стены пропитались, что утром третьего дня самостоятельно избавилась от повязки и поковыляла к матушке — просить разрешения съездить в Вайлес.
Жутко боялась, что матушка не отпустит — близняшки рассказали, как происходило знакомство с Райленом, и она знала, что я в этом позоре не участвовала, но всё равно злилась. Очень злилась!
К счастью, обстоятельства сложились даже лучше, чем я ожидала. Родительница встретила строгим взглядом и заявила:
— Ну раз ты уже выздоровела, то сегодня же едем к госпоже Флёр. Она ждёт!
При упоминании портнихи я слегка поморщилась — записка с доносом именно от неё прилетела. Но тут же взяла себя в руки и воскликнула радостно:
— Ой! А я тогда книги для госпожи Жейер захвачу. Завезу после примерки.
Мама скривилась и махнула рукой. Кажется, я всё-таки прощена.
В город въехали… нет, не как обычно.
Кроме пристальных и восхищённых взглядов, нам с близняшками слали не самые приятные улыбки. Этакие понимающие, хитрые, гаденькие. Я старательно изображала равнодушие и искренне радовалась, что лица мамы не вижу — она впереди ехала, в коляске.
На сестёр тоже старалась не глядеть, потому что поддержать нечем, а ругать без толку — они своё уже получили. И ещё получат, когда отец с дальних пастбищ вернётся. Ну и мне, само собой, достанется, причём куда сильней — ведь одно дело подойти на улице и совсем другое искать встречи наедине. А именно такой встречи я желаю.
О моём визите к Райлену, наверняка, узнают. В этом городе от любопытных глаз и длинных языков укрыться невозможно. Разве что на дне выгребной ямы. Впрочем, кумушки и там достанут. Но встреча того стоит. Я больше не могу бояться неизвестности, я должна поговорить с ним и убедить не придавать дело с умертвием огласке. И извиниться должна — за себя, за сестёр, за тролля.
— Соули! — окликнула Мила.
Я вздрогнула, огляделась и только теперь поняла, что задумавшись, проехала мимо лавки госпожи Флёр. Взгляд сам метнулся к гостинице, расположенной на другой стороне площади, щёки вспыхнули — насколько понимаю, именно там остановился Райлен. И именно в гостиницу придётся идти, чтобы с ним увидеться.
О, Богиня! Какой стыд!
— Соули! — голос мамы прозвучал строго.
Я натянула на лицо улыбку и, как не в чём ни бывало, повернула лошадь. Дождавшись, когда помощник госпожи Флёр придержит Грозу, изящно спешилась. Многострадальная коленка отозвалась болью, но я даже не поморщилась — если мамулечка поймёт, что нога всё ещё болит, к "госпоже Жейер" не пустит, а запихнёт в свою коляску и заставит вернуться домой вместе со всеми.
