Другие пойманные инфильтранты в Галилее были собраны в мечети эль Джаззара в Акке – туда попадает и герой-рассказчик, “опсимист”, после того, как ему удается вернуться в Израиль из Ливана. В мечети его окружают беженцы и засыпают вопросами о своих родственниках – не встречал ли он их в Ливане.
– Мы из деревни Кувейкат, ее разорили, а нас прогнали. Ты не встречал кого-нибудь из Кувейкат? “Я ответил: “Нет, не встречал никого”.
– Я из Маншии. Там и камня на камне не осталось. Только могилы. Встречал кого-нибудь из Маншии?
– Нет.
– А мы из Умка. Деревню снесли, место распахали, маслины вырубили. Знаешь кого-нибудь из Умка?
– Нет.
– А мы из Барвы. Нас выгнали, а деревню разрушили. Наших не видал?
– Видал одну женщину. Она пряталась со своим сыном в кустах у дороги.
Стали гадать, кто она. Назвали имен двадцать. Тут один мужчина закричал: “Хватит! Это мать Барвы. Вот и все”. Все замолчали. Потом голоса стали упрямо называть родные деревни, которые, как я понял, были стерты с лица земли:
– Мы из Рувеи.
– Мы из Хадсы.
– Мы из Дамунка.
– Мы из Мазры.
– Мы из Шааб.
– Мы из Миары.
– Мы из Вараат ас-Сарис.
– Мы из Зейта.
– Мы из Бассы.
– Мы из Кабири.
– Мы из Икрит.
– Мы из Барама.
– Мы из Дейр эль Каси.
– Мы из Сасы.
– Мы из Габисии.
– Мы из Самхаты.
– Мы из Сафсафы.
– Мы из Инана.
– Мы из Фарада.
Но я не вспомню названия всех деревень, упомянутых в ту ночь во дворе мечети эль Джаззара”.
И “опсимист” цитирует стихи Туфика Зиада, поэта и мэра Назарета, посвященные той же теме:
Я найду номер каждой квитанции
На нашу украденную землю.
Раскопаю межи каждого села
и стены каждого дома, стертого с лица земли.
И следы каждого вырванного с корнем дерева
и каждого смятого цветка,
Чтобы помнить,
И напишу обо всем на маслине
во дворе дома.
Беженцы сидят во дворе мечети, когда они получают радостную весть:
– Израильское командование решило немедленно вернуть беженцев в их родные деревни. “Кто-то прошептал: “Почему они не подождут до утра?”
Я удивился и ответил: “С благородным делом стоит спешить”.
Неся на себе детей и скарб, беженцы вышли из мечети.
Тут их посадили на грузовик, отвезли на границу и прогнали в Ливан”.
Им еще повезло – они не были убиты, только оставлены томиться в лагерях беженцев.
Израильские власти надеялись, что беженцы погибнут:
“Часть погибнет, а часть станет отбросами общества в соседних арабских странах”,– писали прогнозисты израильского МИДа в секретном отчете. Так бы и произошло, если бы не вмешательство ООН, которая и по сей день содержит сотни тысяч беженцев.
Израилю много раз предлагали заключить мир – и взамен принять беженцев, даже не всех, но часть. Израильское правительство постоянно отказывалось. Оно предпочитало войну, и войны шли одна за другой, по сей день. Параллельно с “внешними войнами” шла и война с беженцами
О терроре против беженцев можно судить по материалам “дела Кфар Касем”. В 1956 году власти установили комендантский час в арабских селах в преддверие Синайской кампании. В районе Кафр Касема, на границе, крестьянам не было даже сообщено об этом, и когда они вернулись с полей, чуть после пяти часов вечера, их грузовики были остановлены израильскими пограничниками, крестьяне, женщины, дети были поставлены у стенки и расстреляны. На протяжении недель об этом молчала пресса, молчала страна. Только после того, как депутат кнесета от компартии Туфик Туби обнародовал это, начался скандал. Пограничники предстали перед судом, на суде подробно рассказали, как было дело. “Мы были, как немцы. Те останавливали грузовики, приказывали евреям сойти и расстреливали их, так и мы, никакой разницы. Мы выполняли приказ, как немецкий солдат выполнял приказ”, – слова Шалома Офера, пограничника, найденного виновным в убийстве 41 человека, приговоренного к 15 годам заключения и выпущенного на свободу через три года. Шалом Офер и его солдаты убили 9 женщин и 7 детей, по его приказу добивали и раненых. “Офер останавливал возвращавшихся с полей, заставлял их сойти с грузовиков, выстраивал в ряд и приказывал своим солдатам расстрелять их,– написано в приговоре израильского военного суда.
